Одним толчком согнать ладью живую...
Афанасий Фет
Возвращаться в человеческое измерение — больно, там всегда находишь свою немощь (не только свою, но своя — хуже всех). Птицей в небе паришь, не думая об этом, не зная этого. Птицей — легче... Птицей, наверное, только и можно — если ты птица.
Птица — это не хотение, а предназначение, способ бытия. Вероятно, один из четырёх возможных модусов человеческого сознания (см. тетраморф). Птица бытийствует в послушании у Птицы.
Птица — это не хотение, а предназначение, способ бытия. Вероятно, один из четырёх возможных модусов человеческого сознания (см. тетраморф). Птица бытийствует в послушании у Птицы.
Мысль — не точка, а многоточие... Она приглашает к диалогу, втягивает в процесс, в динамику. Мысль не заканчивает, а зачинает личное движение. Подлинная мысль — зачинает жизнь, зачинает мысль как жизнь.
Подлинная мысль — это всегда открытое окно, воздух. Кто закрывает окна (свои или чужие), тот хочет лишить (себя или другого/других) способности мыслить.
Подлинная мысль — это всегда открытое окно, воздух. Кто закрывает окна (свои или чужие), тот хочет лишить (себя или другого/других) способности мыслить.
Абсолютизация единичного факта из жизни человека вне контекста целого — ложь. Конец пути — смерть, следовательно до смерти человека любой фрагмент его жизни лжёт, если его рассматривать в отрыве от целого пути. Да и после смерти... Необходимо вместить в себя целое, чтобы верно трактовать единичное.
Фокус-то Христов прост — во Христе всё прекрасное, а не во мне. Я — проводка, а не ток. И если кто мнит себя током, обольщается и потому вне Христа живёт — из-за самости, которая хочет всем владеть сама, а не от Бога. В себе хочет иметь, а не в Боге.
У человека молчание — своё, а не говорение. Разница между авторами — в принимающем молчании, а всё, что подлинно в говорении — от Бога, а не от человека.
Здравомыслие — это совесть, а не интеллект. Движение к здравомыслию — это путь очищения совести.
Настоящая мысль не думается, а живётся.
Люди, как и цветы, дружат друг с другом цветением.
В смирение не надо рядиться, потому что в смирение человека одевает Бог. Кто обрёл истину, в том будет и нужная форма — смирение. Смирение — одежда истины. А кто самочинно рядится в одежды смирения, чтобы казаться смиренным, тот и выглядит неприглядно, и затрудняет себе восхождение к Богу.
Только Христос в нас может бодрствовать во время бедствий. Ветхое в нас, наоборот, ищет возможности уснуть, ибо стоять в бодрствовании ему крайне тяжело. Вспомним Гефсиманию и просьбу Христа, обращённую к апостолам: Не спите!
