Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Идеологические штампы — это мусор, засоряющий мозги. Итог — люди перестают воспринимать нормальный текст, чувствительность остается только к идеологическим агиткам.
Крылья всегда рождают крылья. Крылья — главный орган всех зачатий и рождений.
Человек собирает себя во Христа понемножку, постепенно, посильно — во времени. Время — подарок Бога, оно дано нам на взращивание себя, чтобы не предстать на Суд (в Присутствие) несобранным, неготовым, незрелым, нецелым, мелким, ущербным.
Нельзя достичь рая, активничая адом в себе.
Поэзия — не рифмоплётство, не правила стихосложения, а разговор с Бытием. Вопрошающий всегда немножко Иов: дерзающий, имеющий онтологические основания для своего дерзания, святой и грешный в одночасье, и, главное, свято верящий в добродетельность Творца — как Авраам. Интенсивность его вопрошания предельна, и только поэтому он добывает звезду, недоступную другим, не обожжённым жаждой.
Каждый из нас в своём аду, но рай — общий.
Возлюбив бесчеловечность, люди теряют разум.
Есть мысли, и есть Мысль. Мысль есть то, что поют в сердце, а вовсе не то, что думают в голове.
Мысль поёт нас, а мы поём её.
Обвинять и требовать должного умеют все, а вот спасать погибающих дано только Христовым.
У метафор иная точность, не математическая. Метафора точна сквозь - как кротовая нора. Поэзия и есть «кротовая нора»: нырнув в неё, можно оказаться в самом неожиданном месте, опережая при этом привычно текущие время и пространство, в том числе время и пространство отдельных слов.
Почему так много разводов? Да именно потому, что семья - это малая церковь, она живёт по законам церкви, и рушится по тем же законам. Тема социального антихриста и семейная - родственны.
Семья хранится семейным алтарем (Светом, которым одаривают супруги друг друга, который видят и ценят друг в друге, и которому посвящён их воображаемый алтарь), на который супруги сносят все добытые ими световые искорки, где бы те ни добывались. Без алтаря семья не стоит - рушится.
Вглядываясь в жизнь, можно понять что угодно, и можно разучиться понимать всё, что казалось понятым. Жизнь даёт подтверждение любым, самым противоположным, убеждениям.
Иногда жизнь доказывает, что любви нет, что она есть только у верящих в неё и создающих её, т.е. она, если есть, то есть только потому в жизни человека, что он сам её создаёт. Не потому, что Бог не даёт, а потому, что не создающий её — теряет, роняет её, в лучшем случае, а в худшем — убивает её...
Кто со Христом, тот и прав. А как это понять? Для себя понять как-то надо? Не уверена, что это вполне возможно. Мы не можем быть судьями даже сами себе - наврём (мы никому не врём больше, чем себе).
Важно любить Христа и быть со христовыми. А то, кого я сочту таковыми, и есть мой суд. Кого и каких любит мое сердце - в этом мой выбор. Ошибся я или нет - Бог рассудит...
...Личность без тегов! Это что-то вроде идиота - человека представляющего ТОЛЬКО себя, а не какую-то социальную группу, ибо ни к какой группе он не относится? Или это о том, кто ни с чем не соотнесён, кто ничем не увлечён, кому ничто не интересно?
Личность без тегов - это тот, кто никем не уполномочен, не признан, не выбран, или тот, кто ни в чём себя не нашёл?..
Алгоритмы мира входят в душу человека не так уж беззаконно. Но они вытесняют из неё Христа - в этом их беззаконие. Мир выедает душу, опустошает внутреннее пространство от природного для неё небесного света. Но мир и наполняет душу - собой, своими огнями и зовами. Человек расширяется в мире, и ему это расширение нравится. Более того, расширение жизненно необходимо человеку и его душе, но не за счёт предательства Христа в себе и всего Христового...
Человек живёт свою жизнь, жадно ища смысл её, истину (жизни вообще и свою), а потом однажды обнаруживает что всё - суета сует, всё - не то. Нет ничего того, что он ищет. И чем больше убеждается в том, что нет, тем больше чувствует, что есть, но как-то непонятно где и непонятно как.
- Ты поёшь? - спросил он.
- Пою, когда поётся, - ответила она.
- Спой мне, чтобы я увидел тебя, чтобы понял подходишь мне или нет.
- Хочешь, чтобы я спела? Заставь меня! Сделай так, чтобы я не смогла не запеть.
- Странные у тебя прихоти...
«У тебя своя песня, а у меня - своя», - сказала она и вышла из его песни, громко хлопнув дверью. От удара дверь приоткрылась. В узкую щёлочку норовил войти, просочиться мир, который она сбросила с себя, как шубу - подарок ненавистного бывшего.
Он сидел молча, глядя в щёлочку. Не думал - не о чем было думать.
Отсюда вывод: никогда не становись вещью! Исполнимо ли это? Вряд ли. Даже Бога люди делают вещью, говорят, что Бог - тоже вещь.
Надо суметь быть не вещью, несмотря на то, что все вокруг, словно сговорившись, будут давить в обратном направлении. У человека только один гарантированный союзник - Бог. Человек сам себя иногда держит неверно, провоцируя свою вещность.
Или, всё же, быть вещью - удел всех, и надо сохранить себя вопреки этому или, наоборот, благодаря этому? Может быть, только ставший вещью этого мира, может перестать ею быть? И тогда смысл как раз в том, чтобы суметь стать вещью?
- Я тебя слышу, - говорила она, когда слышала, что он не слышит. Себе говорила и ему, норовя вовлечь его в своё слышание. И, казалось, до диалога было рукой подать. Но он не слышал. Он говорил в ответ, и она говорила в ответ. Каждый говорил о своём, пытаясь сказать другому что-то важное, но беседы не было.
Тогда они стали говорить о прекрасном - каждый о своём...
Человек растёт бесконечно - должен расти, иначе он неминуемо деградирует. Но расти можно по-разному, в разных направлениях, в погоне за разными ценностями или без них - без цели, без смысла. Так растёт трава, так растет бычок... Хотя нет, у травы ведь тоже есть смысл, и у бычка. Эти смыслы проживаются травой, бычком, хотя и недоступны им. Зато они доступны человеку, который может наделить смыслом всё, что угодно.
Человек сам создаёт смыслы - и свои, и чужие. Именно в этом смысле он - субъект. Потому Юнг может сказать: «Я не то, что со мной случилось, я — то, чем я решил стать».
Мне нравится смотреть на Бога: в себе, в другом - везде и нигде.
Красота Его обнадёживает, увлекает, прощает и разрешает всё.
Хороший пример для родителей: всё можно разрешать, только если ты сам прекрасен. Сначала будь богом, а потом действуй свободно, как Бог...
Ребёнок приходит в мир. Он постепенно взрослеет, обрастая, как панцирем правилами и правильностями, нормами, шаблонами, запретами. Становится взрослым и врёт себе, что он таков, каким тужится казаться себе и другим - таким как надо быть. Затем взрослый должен снова открыть в себе ребёнка - свободного от панцирей взрослого, иначе омертвеет. Потом этот вновь обретённый ребёнок опять должен взрослеть, обретая иной уровень зрелости...
...Человек - это сразу много разных персонажей, это актёры и режиссёры, сочинители и зрители. Он сам в себе заключает миры, которые выпускает на волю погулять тем или иным образом - во время разыгрываемого всеми спектакля.
Выбираю ли я свой спектакль? И да, и нет...
Между мной и миром природы - подошвы моих туфлей, прослойки моих мыслей и прочитанных книг (и даже не читанных), просмотренных фильмов, сказок услышанных в детстве, стихов прочитанных и написанных. Надетые на меня одежда и культура - моя броня. Язык мой - микроскоп и телескоп, мера и надежда, вымысел и правда моего существования.
Мои чувства - природны? Какие чувства, скажем, у моих стоп - правдиво ли они отражают реальность пути? Дорога совсем не так удобна, как моя обувь.
Приходит время ходить по водам, а не по твердям. По водам людских сердец в том числе. И это не значит, что всевозможные «скрепы» утратили силу и потому потеряли смысл (так думают очень многие сегодня - это кажется очевидным). Просто исчезают внешние признаки как знаки, ради того, чтобы вполне раскрылись внутренние - там, где есть для этого условия. Внешнее перестаёт мешать внутреннему, до поры.
Системный человек (человек системы) и свободный человек - это две разные формы существования. Первая - атрибут всякого рода корпоративности, партийности. Вторая - дар Христов, свойство свободной во Христе личности. В некотором смысле Христос освобождает человека как раз от партийности и корпоративности, потому Он Сам и все Христовы неизбежно окажутся под ударом системы Антихриста - корпоративной по природе...
Когда люди оценивают других людей, чаще всего они допускают ошибку в том, что «не от той печки пляшут» - от себя пляшут, а не от другого. А если и от другого, то не от того другого, который реально действовал. Точка входа в трактовку мифа другого человека, в систему мышления другого (а без этого невозможно судить о поступке другого человека) зачастую ошибочна. Другой говорит или делает не из того центра, не из того себя, которому приписываются слова или поступок. А значит он говорит и делает что-то другое - не то, что кажется.
Мы все друг другу «иностранцы». Даже принадлежа к одному народу, мы не принадлежим к одному культурному коду. Даже принадлежа к одному культурному коду и пользуясь одним языком и наречием, мы всё равно говорим на разных языках, в разных смысловых системах, структурах. Каждая личность - сама себе культура, в отличие от индивида - индивиды встроены в социальные потоки. Потому мы так часто не понимаем друг друга и перевираем друг друга в пересказе...
Быть или иметь? Быть или казаться? Сложность в том, что человеку надо и быть, и иметь, и казаться. Дилемма про то, что выбрать главным. Но вопрос в том — когда, где, с кем..? Иногда важно одно, иногда - другое, иногда - третье.... И даже хуже: вполне возможно, что иногда одинаково важно всё одновременно. А может и не иногда. И чем дальше, тем актуальнее выше сказанное. Уже хотя бы потому, что кажимость становится феноменом жизни, от которого зависит жизнь.
По большому счёту человек не в силах ни в чём разобраться вполне, зато вполне готов подчинить себя и тем более других множеству глупых и бесчеловечных решений.
Помните вопрос, ответ на который якобы затруднителен с нравственной точки зрения: убить или не убить Гитлера (в детстве, в юности), пока он ещё не совершил своих преступлений, пока не загубил миллионы жизней, и тем как бы предотвратить множество других смертей? На самом деле нравственный ответ очевиден: убийство — грех.
Тогда возникает другой вопрос: когда Гитлер стал Гитлером?
Созерцательность в том и состоит, что чистый взгляд просто смотрит и видит - безоценочно. В этом смысле люди различаются контекстом своего взгляда на мир и на другого. Где одному мерещится гордыня, там другой увидит просто понятийный расклад - безоценочный, который про другое. Отсутствие гордыни как раз в том, чтобы не искать в другом гордыню...