Словесный бисер. Афоризмы Светланы Коппел-Ковтун

Мышление никогда не подстраивается под правильный ответ. Оно ищет новое и не боится противоречий. Найденный мышлением неправильный ответ наверняка окажется правильным, только с какого-то иного, нового, ракурса он раскрывается иначе, непривычно, по-другому. Объёмность мышления в некотором смысле даже гарантирует противоречия. И только плоскоумие нуждается в линейной правильности своих ответов, которые по сути всегда ложны — ибо плоски.
Плоские истины — это фальшивые монеты, которыми не стоит соблазняться. Именно плоскими истинами манипуляторы соблазняют неразвитые умы, порабощая их ложным целям. И ложными целями порабощая — в итоге. Истинная цель исцеляет (делает целым, свободным) вставшего на путь к ней, ложная, наоборот, порабощает.

Кто знает, тот не мыслит. Мышление — это поиск, а знающему искать незачем. Мышление течёт, оно жаждет, оно ищет знания. Но это не то знание, которое у знающего — у знающего лишь тень его. Мышление нельзя иметь, к нему надо приобщаться. Снова и снова...

Вечное другого надо встречать вечным в себе, чтобы не согрешить против вечности в себе и в другом.

Для любого сильного поступка нужна соответствующая по силе мотивация. Потому разумно искать именно её, пытаясь понять тот или иной сильный поступок. Человек творит свой подвиг как бы из череды своих жизненных обстоятельств — именно ради поиска мотивации мы имеем наглость копаться в личной жизни великих, которую они, вероятно, вовсе не хотели бы нам показывать, не хотели бы обнажать душу публично, перед толпой ротозеев, из-за сплетен и неизбежного непонимания в среде досужих. Великий человек, конечно, своим величием стоит выше пространства длинных языков, но мало приятного в том, что всякий болван роется в твоём грязном белье с целью найти схожесть с собой. Не в прекрасном, но в ужасном. Сходства с собой в дурном ищут дурные люди, именно поэтому они сфокусированы на дурных, ошибочных поступках гения или героя, вместо того, чтобы глядеть в сторону прекрасного, сделавшего великого великим.
Мотивация сильного человека недоступна понимаю тех, в ком нет соответствующих ей устремлений, понятий, смыслов. То есть, она будет переврана воображением и сознанием более мелким, не способным даже помыслить о сильном и высоком по-настоящему — без самостных искажений. Великое непонятно и недоступно мелкому, ориентированному на низменные интересы, сознанию.

Любить врагов — высокое искусство,
а недругов любить не так уж сложно.

Чтобы по-настоящему понимать человека, во всяком случае творческого, надо знать его миф - историю души, в которой жило его сердце. Она не совпадает с фактами биографии, хотя и сопряжена с ними. Факты надо ещё верно интерпретировать, правильно расположив их в контексте мифа. Вне этого контекста поступки человека трактуются лишь внешним образом - ошибочно.

Как узнать миф человека? Он открывается ТОЛЬКО любящему сердцу. Такова магия сердечного участия. Миф пишется любовью и читается любовью, любовью он передаётся и воспринимается.

Если в двух разных людях вспыхнет одинаковый огонь любви, они услышат друг друга, несмотря на пространственные и временные преграды. Они будут общаться в этом живом огне и рассказывать друг другу о главном. Главным в себе общаться - говорить и слушать.

Вне этого главного бессмысленно приближаться к фактам биографии человека - ничего не увидишь и не поймёшь, а значит всё, к чему ни прикоснёшься, неизбежно переврёшь в себе.

Близкие люди — это люди, между которым возникает Бог.

Голуби — постовые наших улиц. Кто им платит зарплату за то, что с утра до вечера они ищут в нас человека?

Люди, как и цветы, дружат друг с другом цветением.

Формальный христианин перестаёт быть реальным христианином, когда перестаёт служить благу ближних во Христе.

Самомнение человека бездонно, как и глупость. Собственно самомнение и есть глупость.

Занижение «планки» не решает проблему плохого полёта, ибо от того, что высота полёта станет ниже, его качество не станет выше. Неумение летать - проблема, но тот, кто сам не летает высоко, охотно занижает высоту полёта вообще, делая себя таким образом ложно высоким.

От того, что высота полёта станет ниже, его качество не станет выше.

Плоская, лишённая смыслового объёма мысль никогда не бывает по-настоящему верной, истинной. Плоскость чуждается высокого и глубокого — не может вместить.

Вопрос не в том, чтобы сказать новое о... Вопрос в том, чтобы сказать истинное. Истинное может звучать по-новому. Но может звучать и по-старому. Это не проблема. Истинное всегда истинно, даже когда кажется кому-то неистинным. На самом деле настоящее новое — это именно истинное, а не новое. Всегда нов тот, кто истинен.

Хула на Духа (Мф. 12:31) — это выбор противного Ему в Его присутствии.

Есть мысли, и есть Мысль. Мысль есть то, что поют в сердце, а вовсе не то, что думают в голове.
Мысль поёт нас, а мы поём её.

Настоящее мышление не имеет ничего общего с тем, что принято считать мышлением (школьные упражнения по развитию способности к мышлению важно не путать с  мышлением), потому что думаю не я, а Мысль — если она живёт во мне. Так же как желудок переваривает пищу, а глаза видят. То есть, для мышления надо как бы иметь «орган», но это не мозг. Мозг лишь приёмник — он получает сигналы, а также, вероятно, принимает решения относительно жизнеобеспечения организма. Мысли же приходят от Мысли.
Для мышления важны не знания, а Присутствие. Есть Присутствие — есть и знание, нет Присутствия — любое знание равно незнанию, ибо оно, скорее, напоминает попугайское повторение прежде сказанного и думаного кем-то другим.
Отсюда можно предположить, что для оболванивания больших групп людей технологии непременно должны учитывать этот момент и создавать условия для недопущения Присутствия. Что мешает Присутствию? Безнравственность, злоба, наглость, грубость чувств и т.п.
А что помогает устоять в Мысли? Доброе расположение к другому, деятельная любовь, сердечное участие в жизни ближних и т.п.
* * *
Кроме того, мышление это очень энергоёмкий процесс, который требует полного собирания себя в Мысль — присутствия в Присутствии. Люди, которые попусту растрачивают жизненные силы, отвлекаясь и развлекаясь тем, что не есть Мысль, попросту не имеют необходимой силы для мышления, потому что силу также даёт Мысль — даёт тому, кто в ней присутствует.

Поэзия — это точность, это слова в своём истинном порядке по истинному поводу, выстроившиеся сами. В этом смысле верно пастернаковское «и чем случайней, тем вернее». Случайнее — в смысле независимо от меня, от моих корыстно-тщеславных хотелок, при этом слова совсем не случайные. Это я своим неистинным запросом могу их сделать случайными — неполными, а если же не мешать словам, они сами встанут как надо. Слова — это солдаты Слова, если им не мешать своей корыстью, они никогда не солгут.
Поэзия — это вовсе не гадание на кофейной гуще слов, она — беседа со Словом. Гадают те, кто не умеет говорить, кто научился только болтать.

Главное в каждом человеке то, что можно в нём любить. И это то в нём, что Христово.
Отсюда и главная жизненная задача: встретиться с главным в себе (это научает любить себя по-настоящему, т.е. себя Христового), но не столько для себя, сколько для другого — чтобы видеть и любить главное в другом.
Главное в нас только для того и приспособлено, чтобы общаться с главным в другом — т.е. общаться во Христе и со Христом.