Гости и друзья

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия...

Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать...

31 октября во всём мире отмечают День тёмной материи. Ещё этот день называют научным Хэллоуином. Тёмная материя — одна из самых популярных тем для изучения современных исследователей.
Мы решили выяснить, почему учёные до сих пор не раскрыли её тайны. Об этом нам рассказал кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник сектора плазменной астрофизики ИПФ РАН Евгений Деришев.

Выживет слабый. И ангел Златые Власы
в бомбоубежище спустится, сладостный свет источая,
в час, когда челюсти дней на запястьи смыкая,
остановились часы.
Выживет спящий под лампочкой желтой едва,
забранной проволкой — черным намордником страха.
Явится ангел ему, и от крыльев прозрачного взмаха
он задрожит, как трава.
Выживет смертный, ознобом души пробужден.
Голым увидит себя, на бетонных распластанным плитах.
Ангел склонится над ним, и восходят в орбитах
две одиноких планеты, слезами налитых;
в каждой — воскресший, в их темной воде отражен.

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе
Щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе...

Время болью искрит в груди
дни и ночи, от слёз темно:
уже правнуков – те же ряды –
хлещут там же и то же зло.
До последней пяди земля
преисполнилась: муки и стон…
“ Не смотри на ракету зря”, –
мне сказал забинтованный он –
мальчик, выросший на войне
(опыт взрослого, детский слог).
А мой дед мне сегодня во сне
прошептал: “Береги вас Бог!”

Посмотри на пса привязанного перед магазином
Он думает о своем хозяине
И рвется к нему
Ждет на задних лапах
Хозяин для него и двор и луг и лес и дом
Пес следит за ним глазами
И тоскует хвостом
Поцелуй его лапу
Ведь он показывает как Господа ждать

«Бог мой» написал он. И зачеркнул, подумав,
настолько же мой насколько я эгоист.
Написал «Бог людей», но прикусил язык, вспомнив
что еще есть ангелы и камни похожие в снегу на зайцев
Наконец написал просто «Бог». Больше ничего.
И то написал слишком много.

<…> Хоть под самый конец напоследок
посети богословов
чтобы они не съели всех свеч и не остались во мраке
из розы не делали розгу
Евангелья не рвали по кусочкам
святыми словесами не били по нервам…

Время от времени я задаю себе три вопроса: Зачем я пишу? Для кого пишу? Что думаю о своих стихах?
Я не веду дневник. Свои переживания, впечатления, встречи с миром и людьми я записываю в стихах. Стихи — это форма общения, в которой автор хочет поделиться чем-то из собственных впечатлений. Я пишу так, словно говорю с кем-то из близких...

Здравствуй, Кора!
Сколько листьев, сколько птиц! Сколько мы уже не виделись? Два года? Или все-таки три? И я не знаю... Но самое главное — это то, что я тебе пишу.
Как ты? Все шелушишься? А я все так же, Кора. Все брожу. От дома к дому. Только передохнуть негде. Ты ведь одна у меня. Единственная, с кем так тихо сидеть...

Я почти выпрыгнул из окна — признался он,
но тут на самом краю отчаянья
вдруг заметил ползущую божью коровку

Корова что ради меня столько раз даёт себя выдоить
кролики замученные чтоб нам болеть по рецепту
городской воробей в грязи переживший с нами зиму
шалфей умирающий в небо идущий
только б зубы у нас не болели
истинные христиане не водою из крана
но кровью крещённые
вы как овцы среди волков
стыдно мне перед вами когда я трясусь над собой
брюзжу что безвинно страдаю
когда легкомысленно-серьёзный
в сговоре сразу с тремя докторами
только б не помереть
не желаю быть перемолотым хлебом для Бога

Что ты знаешь о боли
о том как любовью и гневом пылают
о том как страдают кони когда их гонят на войны

вижу небо — грозовое спокойное
а дальше
не знаю

Александре Ивановской

Не жалуйся в письме
не пиши что судьба тебя лягнула
нет на земле безвыходного положения
если Бог закрывает дверь — то открывает окно
передохни смотри
падают из облаков
мелкие крупные несчастья необходимые для счастья
и у обыденных забот научись спокойствию
и забудь о себе когда говоришь что любишь

Ветхозаветная тишина,
Сирой полыни крестик.
Похоронили поэта на
Самом высоком месте.

Так и во гробе еще — подъем
Он даровал — несущим.
…Стало быть, именно на своем
Месте, ему присущем.

Выше которого только вздох,
Мой из моей неволи.
Выше которого — только Бог!
Бог — и ни вещи боле...

Ты к дереву относишься прохладно:
Ну дерево, растёт себе и ладно!
Ты по земле шагаешь, твёрдо зная,
что под ногами просто твердь земная,
что звёзды суть материи обычной
комки, по траектории цикличной
плывущие, как математик мыслил,
который всё до атома расчислил.
А между тем, как Богом речено,
Чей Промысел постичь нам не дано,
как будто без начала и конца,
как свиток, разворачивается...

Жил-был однажды маленький человек по имени Мелкин, которому предстояло совершить дальнее путешествие. Ехать он не хотел, да и вообще вся эта история была ему не по душе. Но деваться было некуда. Со сборами он, однако, не спешил. Мелкин был художником. Правда, больших высот он не достиг, отчасти потому, что у него было много других дел. Выполнял он их вполне сносно, когда не удавалось отвертеться...

Отравлен хлеб, и воздух выпит.
Как трудно раны врачевать!
Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать!

Под звездным небом бедуины,
Закрыв глаза и на коне,
Слагают вольные былины
О смутно пережитом дне.

Немного нужно для наитий:
Кто потерял в песке колчан,
Кто выменял коня — событий
Рассеивается туман.

И, если подлинно поется
И полной грудью, наконец,
Все исчезает — остается
Пространство, звезды и певец!

Поэтов травили, ловили
На слове, им сети плели;
Куражась, корнали им крылья,
Бывало, и к стенке вели.

Наверное, от сотворенья,
От самой седой старины
Они как козлы отпущенья
В скрижалях земных учтены.

В почете, и все ж на учете,
И признанны, но до поры...
Вот вы рядом с ними живете,
А были вы с ними добры?..

Каждый день судьбу благодарю.
Каждый вечер подвожу итоги.
Не сверяюсь по календарю,
Дорожу сегодня очень многим.

Все закономерно и светло.
Все зачем-то было очень кстати.
То, что опалило, – не сожгло.
То, что было болью, стало статью.

Кто ушел, тот должен был уйти.
Кто нашелся – значит, так и надо.
Ветрам дуть, а солнышку светить.
Самым близким быть со мною рядом.

Час обнажающихся верховий,
Час, когда в души глядишь — как в очи.
Это — разверстые шлюзы крови!
Это — разверстые шлюзы ночи!

Хлынула кровь, наподобье ночи
Хлынула кровь, — наподобье крови
Хлынула ночь! (Слуховых верховий
Час: когда в уши нам мир — как в очи!)

Зримости сдёрнутая завеса!
Времени явственное затишье!
Час, когда ухо разъяв, как веко,
Больше не весим, не дышим: слышим...

1

Прямо под ноги пулям,
Расталкивая года,
По январям и июлям
Я проберусь туда…
Никто не увидит ранку,
Крик не услышит мой. —
Меня — китежанку,
Позвали домой.
И гнались за мною
Сто тысяч берез,
Стеклянной стеною
Струился мороз...

Нет отныне в России православного христианина, для которого слова сербы и Сербия не являлись бы символом острой боли и страданий ближнего и— одновременно — удивительной стойкости и мужества, «катастрофически» недостающего (говоря словами святителя) современному человеку. Ситуация на Балканах сложна, запутана, намеренно передергивается в средствах массовой информации.