От автора

Дорогие друзья, рада приветствовать вас на своём сайте.
Вы пришли в гости — значит, мой дом в интернете может стать отчасти и вашим, добрых гостей здесь всегда ждут. Читать, оставлять комментарии или написать мне сообщение (написать автору) вы можете без регистрации.

Последние материалы

Окаменению противясь...

Окаменению противясь,
целую, как своих детей,
чужие будни. Скорбь и милость —
замена чужеству смертей.

Дорога, нет тебе заботы —
ищи пределы да беги
посюсторонней позолоты,
пока не кончились торги.

Как истуканы — фальшь забавы
и страх, и похоть... Но рассвет
взыскует неподдельной славы,
которой в этом мире нет.

Битва новоначальных — за себя прекрасного, битва зрелых — против себя ужасного

Ребёнок приходит в мир. Он постепенно взрослеет, обрастая, как панцирем правилами и правильностями, нормами, шаблонами, запретами. Становится взрослым и врёт себе, что он таков, каким тужится казаться себе и другим - таким как надо быть. Затем взрослый должен снова открыть в себе ребёнка - свободного от панцирей взрослого, иначе омертвеет. Потом этот вновь обретённый ребёнок опять должен взрослеть, обретая иной уровень зрелости...

Вновь встретилась с собой — не той, что прежде...

Вновь встретилась с собой — не той, что прежде,
не той, к кому привыкла, с кем сжилась.
Нашла себя в обыденных одеждах
и ужаснулась — я ли вновь нашлась?

Не те черты, что я признать хотела б,
не те надежды — Господи, прости!
Я, кажется, и жить бы не посмела,
когда б не знала, что смогу расти.

Как много лиц — и здешних, и нездешних
живут во мне. Или я в них живу?
Как много лиц и внутренних, и внешних —
творят меня во сне и наяву.

Поцарапанный взглядом царапает душу...

Поцарапанный взглядом царапает душу:
покалечен — замечен. Грехами наружу
сам себе напоказ — испугаться бы надо,
но настигнет страдальца иная награда.
Запахнулся, как свиток — открылся навстречу,
уходя за советом куда-то далече.
Знает мудрая глупость — дороги все правы,
если мерить безумье веселием здравым.
Безысходности крылья — ошибка скелета,
обретается сердце на пределе эстета.

Стайный крик

Чей-то вечный, бесконечный в своей жажде, скрытый небом странный стайный крик —
жизнь. Сердцу дорог этой жажды нестерпимый, крайне грозный, рык.

Ты не верь мне, я давно ушла на берег, где мечты — грусть:
взгляд мой — робок, вдох мой — дерзок, выдох — враг всему, что здесь. Пусть

опустеют все корзины, все карманы... Все чужбины для меня — дар.
Я стараюсь, я стираюсь. Засыпая, просыпаюсь: новый мир — стар.

Тихо-тихо шепчут горы, что и выси той узоры — позабытый сон.
Не гнездится ужас ночи, где слова всех букв короче — устрашён.

Человек человеку — театр

...Человек - это сразу много разных персонажей, это актёры и режиссёры, сочинители и зрители. Он сам в себе заключает миры, которые выпускает на волю погулять тем или иным образом - во время разыгрываемого всеми спектакля.
Выбираю ли я свой спектакль? И да, и нет...

Между мной и миром природы — подошвы моих туфлей...

Между мной и миром природы - подошвы моих туфлей, прослойки моих мыслей и прочитанных книг (и даже не читанных), просмотренных фильмов, сказок услышанных в детстве, стихов прочитанных и написанных. Надетые на меня одежда и культура - моя броня. Язык мой - микроскоп и телескоп, мера и надежда, вымысел и правда моего существования.
Мои чувства - природны? Какие чувства, скажем, у моих стоп - правдиво ли они отражают реальность пути? Дорога совсем не так удобна, как моя обувь.

В миг, когда пою Тебе — тогда прими...

В миг, когда пою Тебе — тогда прими
медный грош моих непрошеных стихов.
Песни сердца были прежде дочерьми
райских дум — их нянчил Дух Христов.
В эту щёлочку Твоей святой любви
просочусь туманом, словно раной.
Как цветок меня в Твоих садах сорви —
не в лесах гнетущего дурмана.

Я новый лист Твой, Господи...

Я новый лист Твой, Господи —
кружусь, в пути желтея.
Помалу осень застилает мне глаза.

Паду к ногам Твоим или
в промозглую траншею,
когда на мир обрушится судьбы гроза.

Я мир Твой, Господи, или во многом чуждый
Тебе и мне? Боюсь своих дорог...

Иерархия жизней во мне

Не буду умной или глупой —
буду просто живой.

Не буду смелой или сильной:
жизнь сама знает,
что ей нужно.

Бывает, что смелость глупа как низость —
наравне с трусостью.
Тем более — сила.

Жизнь — но какая из многих жизней
должна стать главной?

Иерархия жизней во мне —
первое дело...

Не затоскую, если мысль искрится...

Не затоскую, если мысль искрится,
и если вижу блеск в твоих глазах,
когда блистают божьим светом лица,
зеркаля счастье злобным миражам.

Когда же ветхое моё восстанет в страхе,
и жизнь попросит: разорви покров,
я разомкну ладонь и выдам драхму
своих надежд — плод песен и стихов...

Время ходить по водам, а не по твердям

Приходит время ходить по водам, а не по твердям. По водам людских сердец в том числе. И это не значит, что всевозможные «скрепы» утратили силу и потому потеряли смысл (так думают очень многие сегодня - это кажется очевидным). Просто исчезают внешние признаки как знаки, ради того, чтобы вполне раскрылись внутренние - там, где есть для этого условия. Внешнее перестаёт мешать внутреннему, до поры.

Последние обновления

Избранное

Осеннее

А у природы настроение осеннее —
ей надоели летние фантазии,
и у погоды дождевое обострение,
скрывающее лиц многообразие.

Привычка жить не беспокоит совесть,
хоть надоедлива порой не в меру.
Обычай говорит, что всё — не внове:
живя вчерашним, в завтрашнее веруй.

Желтеют листья, ожидая осень —
до срока меркнут сны ветвей уставших
(не все дождутся веселящих вёсен).
Готовность умереть — надежда ставших...

Жизнь — это правильный ответ на вызов

Слыша Зов, пребывая внутри Зова, легко заподозрить в себе то, что не моё, а Твоё. И только мой ответ на вызовы — по-настоящему мой. Слушаю свой ответ — этот жалкий писк гадкого утёнка, который так и не стал лебедем; этот слабый, жалкий рык не преображенного красотой чудовища. Я знаю чего Ты ждёшь, Господи, и страшусь.

Отпускай...

Тот, кто держит в небе журавля,
но тоскует по ручной синице,
вечно недоволен, мол, всё зря:
счастье — в лапах бестолковой птицы.
Небо держит птиц, а не рука;
в крыльях, а не в лапах сила птичья.
Лишь бескрылым кажется горька
участь птиц — охотникам за дичью.
Лапам и когтям земля дороже,
а крылатым небо подавай:
хоть не птица я, летаю тоже.
Чтоб взлететь, синицу — отпускай...

На той горе

На той горе, на той горе,
где ужас посетил меня,
живу я, словно зверь в норе,
священное в себе храня.

На той горе, на той горе,
где ангел Божий ждёт меня,
молюсь всегда, как в алтаре,
и в рост идёт моя броня.

И каждый звук, и каждый взгляд
мне посылают сотни стрел,
за то, что я и рай, и ад
на той горе открыть посмел.

Примерьте слово — вдруг и вам к лицу?

Примерьте слово — вдруг и вам к лицу?
Не модно — разве? Все берут на случай.

Оно навстречу своему истцу
спешит,
чтоб не был он другим заучен,
затаскан, вызубрен.

Примерьте слово,
оно для вас уже
почти готово!

При нём никто
не будет мёртво-скучен...

Я бегаю за Богом, как собака...

Я бегаю за Богом, как собака,
ищу Его в глазах своих друзей —
живу пчелой, и начинаю плакать,
когда цветы Его способна лицезреть.

Да, бегаю за Богом, как приблуда —
ненужный пёс, заброшенный в судьбу.
Попутчица для взбалмошных верблюдов,
бредущих посреди песчаных бурь.

Ищу иголку, чтоб войти в ушко —
пусть жизни нить сама мне шьёт рубаху,
раз платье птичье до сих пор узко,
и веры ветра не хватает взмаху.

Стихи памяти Марины Ивановны Цветаевой

Кого пронзило одиночество
насквозь,
как бабочку игла,
кому и жить едва ли хочется,
того помиловать могла ль
судьба,
могли ли люди
вобрать в себя чужое им,
которого уже не будет,
но есть которое?
Своим
не станет эхо запредельного,
огонь иной неуловим...

Ты смотришь, чтобы не видеть

Глаза твои — плен и тлен,
глаза твои — рассекающая тоска,
но ты не видишь этого.
Вынимая рыбу из воды,
ты думаешь: как странно она дышит.
Нет, она задыхается!
Ты вынимаешь душу из тела
и мнишь, что знаешь жизнь.
Не смотри на меня такими глазами,
я задыхаюсь... Всё равно
ты смотришь, чтобы не видеть.

Ушли отец и мать, и мой черёд настанет...

Ушли отец и мать, и мой черёд настанет:
я — старшая, за мной уже крадётся смерть.
Её приход всегда так неизбежно странен,
пред ней плывёт, как воск любая наша твердь.
Она возьмёт своё, а не своё — не тронет,
укутанных в лучи она сама боится.
Хоть бег часов судьбы по жизни монотонен...

У кого нет голоса — не слышит...

У кого нет голоса — не слышит,
слушает лишь тот, кто говорит,
потому что ухо тоже дышит
духом слов, когда свой слух творит.

У кого нет голоса — не видит:
голос зряч поболее, чем глаз.
Глас немой и глазу незавиден —
не создаст дорожный парафраз.

Мы все друг другу «иностранцы»

Мы все друг другу «иностранцы». Даже принадлежа к одному народу, мы не принадлежим к одному культурному коду. Даже принадлежа к одному культурному коду и пользуясь одним языком и наречием, мы всё равно говорим на разных языках, в разных смысловых системах, структурах. Каждая личность - сама себе культура, в отличие от индивида - индивиды встроены в социальные потоки. Потому мы так часто не понимаем друг друга и перевираем друг друга в пересказе...

Я хочу, чтоб тебе пелось...

Елене Бойченко
Я хочу, чтоб тебе пелось,
несмотря на тоску и стужу,
ведь в душе у тебя смелость —
с этой смелостью Бог дружен.

Вот глоточек  — дыханье неба 
окружит кислородом дочек —
и души твоей жизнь-треба
ощутит, что Господь прочен.

Ночь темна, оттого строки,
как огни на пути — с дрожью,
но струятся с небес токи,
шлют тебе благодать Божью.

Авторские медиа