Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Современный человек зажат между низостью и пошлостью, мало кому удаётся преодолеть в себе это и вырваться на свободу.
Несамостное самостным зрением не увидеть.
Мышление на самом деле одно (в человеческом понимании — ничьё), и ты либо приобщаешься к нему, либо нет. Мышление ничьё, а то, что чьё-то — не мышление. Мышление принадлежит Богу: оно у Бога, к Богу и, вероятно, Бог в нас — Бог-Слово.
Кислород (поэзия, истина, Бог) — это внеярлыковая зона. Нельзя одновременно кровить сердцем и клеить ярлык, а за ближнего надо кровить сердцем.
Посадив у реки черенок,
ты успеешь о нём позабыть.
Но однажды услышишь, как Бог
просит жажду его утолить.
Истина открывается при взаимодействии людей. И дело не в советах, а в Присутствии. Когда два человека присутствуют в Присутствии, происходит чудо Встречи («Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди»). Присутствовать в Присутствии можно только для другого, это и есть любовь. Любить — это присутствовать в Присутствии ( для другого). Я становлюсь Присутствием в Присутствии Другого( Бога и человека — внутреннего, подлинного). Жизнь — в Присутствии.
Я не люблю, когда говорят: «Будь, как я, будь понятной мне, чтобы я тебе позволил существовать в своём восприятии». Нет-нет, я существую уже в восприятии Бога, потому будьте любезны подстраивать свои восприятия под Него, а не меня подстраивать под себя и свои восприятия. Всем другим восприятиям, чтобы не лгать, ничего другого не остаётся.
Человечность — всегда подвиг, ибо она растёт из Бога. Христос подарил её нам своим подвигом, и усваиваем её мы только посредством подвига — возвышения над самим собой, преодоления своей малости и ограниченности.
Чтобы поговорить по душам, нужен Бог.
Дикий человек до человека и дикий человек после человека — не одно и то же.
Рецензия на книгу Светланы Коппел-Ковтун «Полотно. Стихи. Дневники. Афоризмы»
Полотно — это, прежде всего, переплетение множества нитей, ткань, которая явилась результатом переплетения и единения многих путей, судеб, устремлений и движений. На пересечении дорог и жажд возникает небольшая точка — человеческое Я, которая то ли есть, то ли нет её, но она вполне зрима и осязаема, пока стремлением любить собирает в себе и удерживает любовь к ближнему. Об этом Светлана пишет в одной из своих статей, но если внимательно читать её тексты, то все они окажутся именно об этом.
Использованный образ многопланов, в нем бездна смысла, открывающаяся в событийном метафорическом калейдоскопе. И что примечательно: «крылатость» человека у неё непереводима при этом на язык логики потому, что при анализе остается «сверхсмысловой остаток», зашифрованный подтекст о вдохновении и просветлении, о вере как первичной силе человеческой жизни...
Герой повести родился крылатым. Крылья были ему дарованы. Кем? Об этом Макар не задумывается. И, к своему счастью, не гордится тем, что он «не таков, как прочие люди» (Лк. 18:11). Ибо на крыльях гордыни можно взмыть весьма высоко, чтобы затем низвергнуться до бездн адовых. Парадоксально, но от этого духовного падения Макара спасли его крылья. Он, как гадкий утёнок из сказки Андерсена, всерьёз верит в свою ущербность, воспринимая дар — как проклятие.
Как прожить её светло и радостно? Как съесть этот подаренный Небом «бублик» в согласии с миром и собой? Как прийти на встречу реальности и вечности с той чистотой, которая даётся нам при рождении? Как не очутиться на «кривой стезе», превращаясь в её заложника, не одеться в облачения эгоиста, гордеца, из груди которого выползает «змея самости»?
Высекательница Искр — это образ «Духовного Я», главенствующего над «Наличным Я». Высекательница по-настоящему следует за голосом Вечности, она сама как бы являет собой отголосок Вечности, так как Вечность постоянно звучит в ней. Высекательница занята самым важным делом жизни — высеканием и собиранием искр, которые и являются образом «творческой интуиции».
Литературная философская сказка христианской направленности возникла и сформировалась на Западе в 17 веке, а начало жанру положил пуританин Джон Беньян, автор блистательного романа-притчи «Путь пилигрима», часть его, кстати, перевел в стихах А. С. Пушкин — стихотворение «Странник». Затем был католик Фридрих фон Гарденберг, писавший свои аллегорические философские сказки под псевдонимом Новалис...