Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Видеть человека насквозь — это видеть пути, по которым приходят к нему мысли.
Глубина мысли — это глубина травмы. И преодоление травмы...
Человека создаёт система координат, в которой он движется, и вектор его движения (направление).
Антихристом является всякий, кто зарится присвоить себе то, что принадлежит Христу.
Любить Бога и уважать свободу другого суть одно.
Мыслить и любить — одно.
Здравый смысл — производная совести, т.е. поруганная совесть не может его производить. Бессовестное мышление не имеет опоры на здравый смысл и вынуждено опираться только на «-измы». Когда уходит здравый смысл, уходит разумность из мышления, из поступков, из жизни... И начинается обожествление тех или иных «-измов» = осектовление ума.
В стране дураков мудрого непременно обзовут дураком, а в стране мудрецов из дурака сделают человека, который перестанет быть дураком настолько, насколько это для него возможно.
В стране подлецов добродетельный человек — словно человек-невидимка, потому что невосприимчивость к добродетели не даёт возможности видеть её в другом.
Я боюсь знать — знающие врут.
Близкие люди — это люди, между которыми возникает Бог.
Я говорю с тобой,
и слова мои, как осенние листья,
падают к моим ногам.
Осень.
Неужели зима уже так близко?
Птицами пусть улетают мысли
в тёплые края сердечности.
Не хочу привыкать к опавшим
розам моих надежд...
Ни тебя — у меня, ни себя — у меня,
раз от нас остаётся в нас только броня.
Ни тебе, ни себе — никому, ничего;
не найти на путях нам добра ничьего.
Оголтелая тьма выпускает шипы
и, как кошка, дерёт каждый оттиск стопы.
Даже тень не видна — небо в полночь без звёзд.
Может милость швырнёт в нашу страсть Алконост?
Ни меня — у тебя, ни тебя — у меня,
раз от нас остаётся в нас только броня.
Нам и ночь нестрашна, раз все птицы в пике —
устоять суждено лишь в ничейной строке.
Я с вороной была любезна,
и она над несносной бездной
вознесла мой небесный слух,
что, казалось, уже был глух
к нежным песням моей надежды.
Я в вороньих спешу одеждах
к светам райским своей души
по следам, где слова прошли.
Поле жизни сужается — едва заметно,
жизнь стремится навстречу времени безответно.
Я не верю чужим путям, и к своим всё строже.
Кот души, а не пёс у многих сидит на страже.
Если верить мгновениям, жизнь — ещё под кожей,
но выходит наружу она всё осторожней.
Старость мира и юность бога
приглашают в мой дом тревогу.
Прилагаю усилие света,
чтобы вновь отыскать аскета:
посреди кровожадных толп
воздвигаю небесный столп.
У меня было три яблока — не знаю откуда.
Из них удалось мне отдать целых пять,
и стало их десять.
Но шестое решила присвоить себе, чтобы съесть,
и пропали одиннадцать.
Что за яблоки это были?
Красивые, широкие, большие —
уже скучаю. Знаю, что пора.
Хранящие сердца, умы чужие,
носители вселенского добра,
я вам спою прощальные куплеты,
им больше негде оказаться спетыми.
Услышать можно всё, что вас поёт —
идёт к вам путь, летит к вам мой полёт...