«Высекательница Искр» глазами психолога

«Человек искренен тогда, когда он носит в себе центральный огонь, от которого разливается свет и из которого летят во все стороны искры» — эти слова И. Ильина («Поющее сердце») как нельзя лучше описывают явление, которому посвящена сказка-притча «Высекательница Искр». А ещё, искры сродни эпифаниям Иманта Зиедониса, о которых он говорил так: «Эпифании — это небольшие импульсы, крохотные вспышки, чей свет с необычайной яркостью выхватывает из темноты отдельные моменты жизни <...> У каждого дня — своя вспышка, свое озаренье...».

Дуговая растяжка, искра, молния — творческие люди по-разному говорят об одном и том же феномене, без которого невозможно представить жизнь художника, мыслителя, поэта. Наверное, чтобы верно понять рассматриваемую сказку Светланы Коппел-Ковтун, следует прочесть и её эссе «Про молнию, дырку на плоскости и ярлыки». Но только после сказки, чтобы не обкрадывать себя как читателя.

Мы же попробуем взглянуть на это произведение глазами психолога, постараемся разглядеть некоторые особенности созданных автором образов. Интересно, что через эти сказки и сама психология становится живой и настоящей, преображается, отметая всякую умозрительность.

Собственно сказочная повесть «Высекательница Искр» состоит из семи сказок, каждая из которых является и самодостаточным произведением, и, в то же время, связана повествованием о приключениях героини — девочки или, скорее, юной девушки, подружившейся с необычной старушкой, собирающей искры-сказки-молнии.

Почему выбран жанр сказки-притчи? Вероятно, потому, что испокон веков людям свойственно передавать свои знания, мудрость, культурное наследие, традиции в притчах, мифах, сказках, легендах. Христос также говорил с народом притчами, приоткрывая таким образом сокровенные тайны Царствия Небесного.

Оказывается, символы, которыми пронизана любая сказка, в своей многоуровневой целостности представляют тот важный инструмент, при помощи которого человек ведёт свой внутренний диалог. И те символы, которые в данный момент особенно созвучны с бессознательным, с «Духовным Я» человека, начинают резонировать, отвечать на множество внутренних вопросов. Человек присоединяется к некоему фундаментальному архетипу, и таким образом неповторимость человека, его индивидуальность получает те необходимые знания, ответы, которые согласуются с его внутренними духовными потребностями. «Всё свершившееся обогащается чувством, всё свершившееся обогащается значением. Всё обращается в символ или притчу» (Поль Клодель).

Французский психолог Мария-Луиза фон Франц так говорит о символичности в сказках, о сущности самой сказки и её значении: «Волшебная сказка сама и является своим лучшим объяснением, а ее значение заключено во всей той совокупности мотивов, которые объединены ходом развития сказки. Выражаясь метафорически, бессознательное находится в таком же положении, как и человек, увидевший или испытавший нечто необычное и желающий поделиться своими впечатлениями с другими людьми. Но так как то, с чем он столкнулся, никогда еще не было сформулировано с помощью понятий, ему не хватает средств для того, чтобы выразить это. В подобной ситуации человек обычно предпринимает многократные попытки объяснить случившееся. Пытаясь вызвать у слушателей ответную реакцию, он интуитивно использует аналогии с уже известными фактами, дополняет и развивает свою точку зрения до тех пор, пока не убедится в том, что его поняли правильно. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что любая волшебная сказка является относительно закрытой системой, выражающей некое сущностное психологическое значение, содержащееся в ряде сменяющих друг друга символических картин и событий, посредством которых оно и может быть раскрыто».

Сказка-притча «Высекательница Искр» уникальна тем, что символы, представленные в её главах, имеют глубокий духовный смысл. Читая, погружаешься в глубинную сферу внутренних переживаний и невольно начинаешь исследовать неизведанные уголки собственной души. С первых фраз чувствуется, как происходит внутренний диалог «Наличного Я» и «Внутреннего Я». Насыщенность образов не утомляет, а напротив, позитивно настраивает и ведёт к поиску ответов на множество внутренних вопросов.

В «Духовном Я» выделяют два начала: «Нравственную интуицию» и «Творческую интуицию». Высекательница Искр — это образ «Духовного Я», главенствующего над «Наличным Я». Высекательница по-настоящему следует за голосом Вечности, она сама как бы являет собой отголосок Вечности, так как Вечность постоянно звучит в ней. Высекательница занята самым важным делом жизни — высеканием и собиранием искр, которые и являются образом «творческой интуиции».

В связи с этим интересны образы трех писателей, которые символизируют разные подходы к творческому труду. Настоящее творчество, оказывается, напрямую связано с высеканием искр — т. е. с откровением. Искры являются результатом взаимодействия высекателя с Реальностью. Надо сказать, что прежде чем «Творческая интуиция» станет доминирующей в человеке, необходимо преодолеть барьер «Эгоистичного Я». Ведь настоящее творчество не может сочетаться с эгоизмом, с так называемой направленностью на себя. В этом как раз и заключалась проблема третьего и первого писателей, которые тщетно пытались создать настоящий творческий мир для читателей.

Фонарик — образ «Нравственной интуиции», но люди, которые живут «по совести», могут спокойно обходиться и без этого дополнительного атрибута, ведь нравственность составляет основу их жизни, такие люди руководимы «Духовным Я».

Очень хорошо в сказке «Собирательница Миров» отображается слияние двух миров воедино в семейной жизни. Женщина по сути своей является хранительницей семейного очага, и в слове «хранительница» содержится очень много составляющих — это и созидание, и возрождение, и забота, и участие. Протоиерей Олег Стеняев хорошо заметил, что фраза из Библии «Создал Бог помощницу Адаму» означает буквально следующее: «Создал Бог помощницу Адаму, соответствующую его проблемам»! Это очень важное дополнение, ведь в сказке как раз это наглядно отображено — другая бы женщина и часа не выдержала в гневном мире такого мужчины, а женщина, созидающая свой «райский уголок», не только терпит, но всячески пытается спасти их мир. Также верно и то, что каждый из нас, сталкиваясь в жизни, пусть даже случайно, с кем бы то ни было, оставляет свой след — пусть маленький, но кусочек своего сердца, если эта встреча была встречей, а не столкновением...

Город Кривых Дорог — некое подобие ада. Чтобы попасть в него, надо слегка отклониться от верного пути: совсем на чуть-чуть, потом еще и еще... И всё меняется, человеку-гордецу, по сути потерявшемуся человеку, уже ничего не надо, кроме собственной змеи, которую он кормит и холит. Другие люди видятся уже не более чем потенциальными кормильцами для змеи. И заметьте, даже у Высекательницы Искр в этом адском месте обнаруживается такая змея, только она подчинена её власти, лишена возможности манипулировать человеком и влиять на него.

Образ змеечеловеков показателен и тем, что людям свойственно объединяться по принципу подобия. По страстям примыкают друг к другу и сталкиваются с изъяном, подобным собственному. И тут же очень точно символизирует образ «подпитки страстей, греховных привычек» — они сами себя подпитывают и этим живут.

Глава «В Долине Драконов» — о бессознательном. Автор так говорит о своих драконах: «Попрошу моих драконов не путать с моими змеями! Мои драконы — это порождения первичного хаоса, это бессознательное и подсознательное, это земля, в которую вбрасывается и семя Христово». Ключевые слова этой главы принадлежат Высекательнице: «Наши драконы подружились, а знакомство драконами — самое трудное испытание. Ты умеешь дружить драконами?».

Православный психолог Анастасия Бондарук так сказала об этой главе и драконах: «Смысл метафор ясный и прозрачный. Драконы меряются силами хвостов. Это — конкуренция, проверка на равенство. Я помню, как один ученик в школе, где я была учительницей, пел: „Только дружба начинается с драки“. Мой дракон — это и я, и не я. Часто наши внутренние силы, страсти, желания — не ведомы нам самим, часто мы попадаем под их влияние неосознанно. Все это о «Я» и «Не Я». Вообще, задача отличения «Я» от «Не Я» — одна из основных в психотерапии».

В образе драконов можно увидеть ту часть бессознательного, которая есть в каждом человеке, но тщательно маскируется. В бессознательное обычно вытесняется внутренний спор, конфликт, противоречия — «Наличное Я» вступает в борьбу (невидимую) со своим «Духовным Я». По сути, если встречаются два человека, угнетённые неразрешёнными внутренними конфликтами, то такие люди не могут создать прочный дружеский (или даже семейный) союз.

Образ Галереи — это образ Проекции. Каждый из нас склонен проецировать свои проблемы на других. И очень ярко это демонстрирует кусочек из сказки, где «женщина видит в героине сказки только курицу и потому считает, что героиня думает, как курица». Безусловно — это яркий пример проекции, когда сама женщина видит в других свое, наиболее остро выделяющееся негативное проявление «Я наличного». Советский учёный Ухтомский называл это состояние «Доминантой на Двойнике». Двойник не даёт человеку увидеть себя подлинного, а также закрывает глаза на других людей. Научиться различать в других свою проекцию — очень трудная задача, но вполне посильная, иначе мы не могли бы меняться.

Фантики — это шаблонный стиль жизни — «как все». Управляемое человеческое сознание — самое сильное оружие, а потому является целью врага. Важно то, что человек, попавший под «массовое расщепление разума», уже не может видеть мир цельным, он видит только фрагментарно и узкозрительно воспринимает каждый этап в своей жизни и жизни окружающих. Такие люди не могут адекватно оценивать себя и других, а также их конформность всегда на руку тем, кто стоит выше по социальной лестнице. Высокая потребность в одобрении окружающих является одной из главных причин, на которой основано шаблонное поведение. В определённых референтных кругах такие люди склонны менять поведение в угоду другим, «помогая» тем самым «любить» себя.

Наконец, Фонарик — это прожектор, высвечивающий внутренние проблемы. Но для тех, кто уже довольно долго занят изменением себя-внутреннего, «фонарик» становится только лишь средством помощи ближнему. Высекательница появляется спонтанно и так же спонтанно исчезает. Так действует в нас творческая и нравственная интуиция, потому что мы, к сожалению, очень подвержены воздействию на нас социума, окружающей обстановки и прочих внешних атрибутов жизни. Каждое появление Высекательницы для главной героини — праздник, откровение, радость. Жажда беспрерывного потока в диалоге между «Духовным Я» и «Наличным Я» и составляет тот главный смысл, без которого невозможен внутренний духовный труд каждого из нас.

Симпатичен и финал этой сказки. Он — как открытая дверь: «Я нашла пустой — совершенно чистый лист бумаги. Что бы это значило? <...> Это был шанс на встречу вне всяких рамок. Именно его я посчитала настоящим посланием от Высекательницы. Быть может, когда-нибудь я сама напишу на чистом листе нужные слова. Когда придёт время...»

Перед читателем как бы оказывается этот чистый лист бумаги, на котором ему предстоит написать свои — именно свои! — слова, которые родятся, как искры. Не случайно вся последняя сказка окаймляется попугайскими криками, которые, по-видимому, символизируют бессмысленность повторения чужих слов. Таким образом, читателю предлагается написать свою сказку-быль про искры и искренность, которую каждый из нас пишет не как текст, но как жизнь.

29/03/2013