Нимбы, как у святых, есть у всех людей, только не все люди встретились со своими нимбами.
Человек — не функция, а бытие.
Сознание — это Божий интернет.
Когда включаешься в измерение чужих слёз,
свои — высыхают. На время —
пока можешь нести чужое бремя.
свои — высыхают. На время —
пока можешь нести чужое бремя.
Человека ничто так не характеризует, как контекст, в который он погружает другого при встрече. Особенно, если этот другой по-настоящему другой — т.е. непохожий, не из близкого и знакомого круга людей, живущих в том же контексте.
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
Бог выходит навстречу первым и приходит к человеку раньше, чем человек приходит к себе. Бог ближе к нам, чем мы сами к себе.
Кто знает, тот не мыслит. Мышление — это поиск, а знающему искать незачем. Мышление течёт, оно жаждет, оно ищет знания. Но это не то знание, которое у знающего — у знающего лишь тень его. Мышление нельзя иметь, к нему надо приобщаться. Снова и снова...
Судьба это всегда ответ на Зов (отсюда при-звание), но он всегда преодолевает вызовы — должен преодолевать, чтобы состояться.
Время — это стиль. Его надевают как одежду и/или носят внутри как истину. Время рядит людей в себя извне и изнутри.
Есть вечность как время, есть время как вечность. И есть Вечность. В чём их отличие? Возможно в том, кто их несёт в себе.
Есть вечность как время, есть время как вечность. И есть Вечность. В чём их отличие? Возможно в том, кто их несёт в себе.
Быть вполне человеком — это быть и для себя человеком, и для другого, иначе не бывает. Кто не смог быть человеком для другого, быть может захочет быть человеком для себя. Потому надо оставлять дверь открытой — вдруг виновный войдет, вдруг совесть его понудит к человечности. Совесть может неожиданно для самого человека заставить его поступить не корыстно, а по-человечески.
