Человек — это мечта, к которой идут все люди (если они люди, пока они люди...).
Судить и отрицать высокое другого — это отрицать своё высокое. Высокое неподсудно, его не судят — им и в нём живут.
Наше высокое нас хранит.
Наше высокое нас хранит.
Молчание — это полнота Слова (всех слов), как белый свет — полнота Цвета-Света (всех цветов).
Чрезмерное самоумаление — метка гордости, имитирующей смирение. Истинное смирение на себя не смотрит, о себе не говорит, себя не видит.
Дружба — поиск Песни сердца другого (петь навстречу), вызывание своей Песней Песни другого. Это бережное внимание к Песне другого. Светящийся шар на картине Чюрлёниса «Дружба» — и есть Песня. Её принимают или передают — всё это пение Одной Песни.
Надо мыслить и наблюдать, созерцать и вопрошать. И ни в коем случае не самодовольничать. Видеть — это спрашивать, тот, кто думает, что знает — не видит ничего, не может видеть.
Христианин призван не к узости, а к великодушию, к широте сердца и ума. Узок путь его, а не душа.
Быть вполне человеком — это быть и для себя человеком, и для другого, иначе не бывает. Кто не смог быть человеком для другого, быть может захочет быть человеком для себя. Потому надо оставлять дверь открытой — вдруг виновный войдет, вдруг совесть его понудит к человечности. Совесть может неожиданно для самого человека заставить его поступить не корыстно, а по-человечески.
Бескрылость всегда атакует крылатость.
Человека создаёт система координат, в которой он движется, и вектор его движения (направление).
