Дневник
Как только человек получает свободу, он начинает тяготиться ею. Как только человек получает обеспеченную жизнь, она становится для него невыносимой.
Юкио Мисима "Хагакурэ Нюмон"
Убеждена, что даже детям, и не на уровне исключительного или чего-то ужасающего, важно говорить о том, что люди не всегда будут выбирать любить их, дружить с ними, считать их талантливыми и удивительными, держать их интересы в приоритете, оставаться в их жизни, бояться разочаровать...
Что это будут обыкновенные люди, не лучше и не хуже их, а не обязательно какие-то прописные злодеи, которые непременно завидуют им, обесценивают их или предают.
И что они сами не всегда смогут объяснить себе, почему с кем-то им будет хотеться многого, с кем-то будет достаточно не ведущего к близости приятельства, а от кого-то не надо будет никогда и ничего даже там, где ради них будут готовы на жертвы.
Если такие уроки не пройдены и не усвоены хорошо, то так называемой субъективной травматики случится очень много. Порой запредельно.
Дело в том, что неспособность принять возможное несозвучие с другими людьми или их откровенную нелюбовь и нежелание сближаться, увеличивает эго до уровня внутренней диктатуры, под которой малейшие реакции на себя воспринимаются человеком максимально остро.
Ему невыносима становится мысль, что кто-то относится к нему не так, как ему этого хочется.
Он не просто ранится о каждое не то слово, несогласие с собой, невзаимность или отсутствие интереса, а буквально наращивает себе травму, искусственно углубляя и беспощадно эксплуатируя свою уязвимость, впадая при этом в уже неподдельное страдание.
И приходит хронически мучительная жизнь, где одна травма сменяет другую, а вместе они образуют непреодолимую личную зиму, выбраться из которой намного труднее, чем войти в неё.
Рабство у собственного эго тяжелее любого другого, потому что вызволять себя приходится именно у себя, а злее врага в таком случае, увы, не отыщешь...
Лиля Град
Стихия или по-латински «элемент» противостоит тому, что мы понимаем как атом. Вся логика развития европейского познания пошла по пути атомизма, т.е. поиска атомарных истин. Стихия же представляет собой нечто иное, стихия даёт нам представление о целом единомоментно. Причём это целое имеет безграничный характер, т.е. это способ работы и чувственности, и сознания с бесконечностью без каких либо посредников. Оно дано одномоментно в опыте жизни. Это такой специфический способ избегания того, что Гегель называл дурной бесконечностью. Этот способ мышления стихиями и их своеобразную логику мы потеряли, потому что апейрон, когда мы переводим как беспредельное или бесконечное - трудно понимать что это такое, мы понимаем это как некую абстракцию. Для греков это не была абстракция - это был факт опыта.
Олег Аронсон
13 Декабря – день могучего, красивого и умного зверя – МЕДВЕДЯ!
000000000000000000000000000000000000000000000000000000
Это не шатуны!
А вы знали, что далеко не все медведи, которые бродят зимой по лесу, — шатуны? Некоторые косолапые специально не впадают в спячку! Конечно, когда встречаешь потапыча посреди леса, мысли будут заняты совсем другим. Но от этого знания может зависеть ваша жизнь! Всё просто: шатуны смертельно опасны, а не-шатуны — вполне милые и безобидные по медвежьим меркам ребята. Сегодня мы научимся их различать и главное — расскажем, как себя вести, если вдруг встретится в лесу такой товарищ.
Итак, для начала давайте вообще разберёмся, кто же такие шатуны и почему они такие страшные. Шатун — это медведь, который НЕ СМОГ залечь на зимнюю спячку. Он и рад был бы уже пригреться где-то в тихой и уютной берлоге, но увы, что-то пошло не так.
Главная причина зимней бессонницы — нехватка питательных веществ. Все 4-6 месяцев под землёй мишки не сосут лапу, а интенсивно сжигают жировые запасы. Запасы, которые косолапый должен был сделать заранее. К началу спячки животные поправляются на 20-35%: взрослый самец может в начале осени весить под 600 килограмм. Причём около 180 из них будут приходиться как раз на жир, который в будущем станет резервным источником питания.
Набрать такую массу — задача не из лёгких. Учитывая, что рацион медведя примерно на 3/4 состоит из растительности. Поэтому осенью косолапые особенно налегают на питательные орехи и плоды, мёд, личинок и насекомых. И, конечно, без зазрения совести отжимают добычу у хищников.
Если всё лето красное мишка профукал и не отъел бока, то с наступлением зимы ему придётся не сладко. Казалось бы: уснуть на всю зиму куда выгоднее, чем слоняться по снегу и голодать. Но с медвежьим метаболизмом такое не работает. Если зверь не наберёт как минимум 15-20% жира, уходить в спячку ему нельзя. Его организм просто не сможет поддерживать автономную жизнедеятельность 4-6 месяцев, и зверь погибнет.
И вот в чём соль: найти достаточно растительной пищи под слоем снега потапыч не в силах. Поймать оленя худой и слабый косолапый тоже не может. То есть выхода у зверя два, погибнуть от голода в лесу или в берлоге. Большинство выбирает первый вариант в надежде на долгую осень и тёплую зиму, но увы.
Именно такие мишки и превращаются в шатунов — голодных, злых, измученных зверей, которые шатаются от слабости по лесу и нападают на всё, что движется. Встреча с ними крайне опасна. Шатун не боится человека, он приходит в деревни, роется в мусоре, убивает собак и домашний скот. Его поведение импульсивное и непредсказуемое, поскольку зверь уже тремя лапами в могиле.
К такому медведю ни в коем случае нельзя подходить, подпускать собак «чтобы отогнали», да и вообще лучше никак не привлекать внимание и медленно ретироваться. Также необходимо позвонить в охотоведческую службу, поскольку шатун несёт смертельную угрозу для всех вокруг.
При этом есть и другая категория мишек. Они тоже бродят по зимнему лесу, но в спячку не уходят по собственной воле. Эти косолапые хакнули свою эволюцию и стремятся занять новую нишу. В месте обитания таких медведей еда есть круглый год. А значит, и необходимость в спячке как таковой просто исчезает.
Что же может прокормить зверя весом в несколько сот кило? Рыба. Очень много рыбы! Популяции «неспящих медведей» наблюдают по берегам крупных рек. Там, где нерестятся представители лососёвых. Мало того, что рыба эта жирная и питательная, так еще и количества её немерено!
Например, на Камчатке на нерест заплывает более 3 миллионов особей нерки. Вся эта биомасса погибает почти сразу после размножения. Такое огромное количество лёгкой жирной добычи позволяет местным мишкам почти не уходить в спячку — они засыпают всего на 1-2 месяца вместо полугода.
Такая же история происходит на побережье Аляски и острове Кадьяк, где рыба валяется буквально на земле. Местные косолапые настолько жируют, что медведи-кадьяки стали крупнейшим подвидом бурого медведя в мире! В среднем они больше наших, российских потапычей, в 1,5 раза!
И ещё один удивительный факт: друг к другу такие животные тоже относятся терпимее обычного. На одном нерестилище может рыбачить несколько десятков медведей! В обычное время такое столпотворение косолапых превратилось бы в кровавое побоище. Но зачем тратить силы на драку, когда добыча валяется буквально под лапами!
Для людей не-шатуны не опаснее, чем любой другой медведь, встреченный в лесу. Поэтому, если вы решили отправиться на прогулку к реке, богатой рыбой, используйте летние меры предосторожности: шумите, кричите, смотрите в оба. Если заметите зверя, то лучше всего отступить и обойти его местоположение, но наводить панику и звонить охотникам не надо.
Человек в толпе ведёт себя так, словно принял огромную дозу сильнодействующего наркотика. Он становится жертвой того, что я называю стадным ядом.
Зa долгие годы агитационной деятельности Гитлeр изучил эффекты, вызываемые стадным ядом, и научился использовать его в своих целях.
Он обнаружил, что оратор может разбудить в человеке скрытые силы, толкающие на определённые действия, гораздо успешнее, чем писатель. Чтение — личное, а нe коллективное занятие. Писатель обращается к отдельным личностям, они читают в одиночестве и на трезвую голову. Оратор же обращается к уже отравленным массам индивидов.
Олдос Хаксли «Возвращение в дивный новый мир»
Фаина Раневская о Владимире Маяковском:
«В Баку в 25-м году я увидела его в театре, где играла в то время. Он сидел один в одной актерской гримерной, в театре был вечер, его вечер, сидел он задумавшись, я вошла и увидела такую печаль у него в глазах, которая бывает у бездомных собак, у брошенных хозяевами собак, такие были его глаза. Я растерялась, сказала — мы познакомились у Шоров; он ответил, что был там один раз. Актриса под дверью пропищала «нигде кроме, как в Моссельпроме». Он сказал: «Это мои стихи». Актриса хихикала за дверью. Хихикали все. Его травили весь вечер, а он с папиросой, прилипшей к губе, говорил гениальные дерзости. Был он умнейшим из людей моего времени. Умней и талантливей в то время никого не было. Глаза его, тоски в глазах не забуду — пока живу».
''Фаина Раневская. Вся жизнь''
Алексей Щеглов
В Венгрии будут установлены специальные туннели с подогревом для бездомных собак
Простая, но гениальная идея: - специальные тоннели, которые днём поглощают тепло от солнца, а ночью медленно выпускают его, предлагая бездомным собакам теплое и безопасное пристанище даже в самые холодные месяцы.
Это изолированные структуры, экологичные и предназначенные для защиты наиболее уязвимых животных. Маленький жест может реально изменить ситуацию для бездомных животных.
Отделив «сакральное» от «профанного», мы давно уже привыкли в храме жить в каком-то фиктивном, номинальном времени, где утро может стать вечером и наоборот, где «часы» по какой-то загадочной причине стали частью проскомидии, где подлинная жизнь заменяется неким литургическим «символом» ее, где не время освящается и наполняется светом и смыслом, причащается вечности, а мы попросту возвращаемся в мир, живущий в своем профанном времени, не имеющем отношения к тому, которое мы «изображали» в службе. Такой подход к богослужению, подход, в сущности, некоторой «литургической игры» есть развоплощение Христа, отрицание пришествия Христа в мир сей для его спасения, а не для «изображения» этого спасения.
Нужно понять, что богослужение Церкви глубочайшим образом реалистично, что вечерня, которую она служит, действительно и непосредственно относится к тому вечеру, который наступил и который нам надлежит, как христианам, прожить «совершенно, свято, мирно и безгрешно», что, больше того, этот вечер и все дела, которые мы еще будем делать, мы отдаем и посвящаем Богу, что, наконец, этот вечер, как всякий вечер, освещен для нас светом иного конца, иного завершения, которого мы ждем и страшимся и который нарастает в этом земном времени. Нужно понять, что Церковь действительно до конца «всерьез» принимает утро, день, вечер, еду, сон и все дела и все «житейские мелочи», стараясь все просветить светом Христовым, все наполнить памятью о Нем и Его присутствием. В мире, куда Он пришел, уже больше ничего не может быть отнято у Него, ибо Он все приобрел Себе.
Протопресвитер Александр Шмеман
Люди и птицы видят мир по-разному, и рисунок наглядно показывает, насколько сильно отличается наше зрение. Человеческий глаз использует три типа колбочек, которые воспринимают синий, зелёный и красный диапазоны света. Их чувствительность отражена на графике с пиками примерно на 424, 530 и 560 нанометрах. Поэтому наш видимый спектр ограничен: мы различаем множество оттенков, но не видим ничего за пределами обычной радуги, включая ультрафиолет. Именно так мы воспринимаем, например, скворца на фото слева — тёмным, слегка переливающимся, но без ярких скрытых особенностей.
У птиц всё гораздо интереснее. Их зрительная система включает четыре типа колбочек, и одна из них воспринимает ультрафиолетовый диапазон. Это отражено на графике с пиками на 370, 445, 508 и 565 нанометрах. Благодаря дополнительному УФ-рецептору спектр, доступный их глазу, шире нашего — они видят то, что нам недоступно. Именно поэтому та же птица на правом фото выглядит совершенно иначе: её оперение будто покрыто яркими всполохами и невидимыми нам узорами. Для птиц это не просто красиво — ультрафиолет помогает различать партнёров, искать пищу и ориентироваться в окружающем мире. Мы же остаёмся в своём более узком цветовом коридоре и можем только догадываться, насколько сочнее выглядит природа глазами пернатых.
«Первым рождением живёт кусок мяса, а люди живут вторым рождением, а это дело рискованное — может удаться, а может и не удаться. <…> Свобода ведь есть нечто, требующее очень большого физического труда. А несвобода гораздо проще. В эту соблазнительную пропасть, пропасть нетруда, пропасть безответственности, пропасть несвободы, может устремляться, падать весь мир».
Мераб Мамардашвили «Очерк современной европейской философии»
«Дело в том, что установки на борьбу со страстями в Библии нет. Новый Завет устами святых апостолов зовёт нас не бороться с гневом, яростью, злобой и пр. (см. Кол 3:8), а „отложить“, т.е. снять с себя, как снимают старую одежду или „совлечь с себя“ все эти пороки. Именно эти два слова многократно употребляются в Писании, когда речь идёт о страстях и пороках, но о борьбе со страстями здесь нигде не говорится. Надо думать, что всё, что касается борьбы со страстями, господствующими над нами и гнездящимися внутри нас, попало в христианскую литературу из стоической и вообще античной философии в более позднее время.
Святые апостолы видят путь христианина не как дорогу борьбы со страстями, а именно как сбрасывание старой одежды, как вырастание из этой одежды... Если же мы начнём разбирать грех по косточкам, подвергнем его анализу, то нас неминуемо захватывает или засасывает сам процесс борьбы, мы превращаемся в борцов, и христианство наше на этом просто кончается. Из глубин нашего сознания мы переносим борьбу во внешний мир и начинаем бороться со всеми, кто, как нам кажется, не так думает, не то делает и т.д.»
Свящ. Георгий Чистяков «Размышления с Евангелием в руках»
* * *
«„Не мерь себя ни в каком своём деле, чтобы быть безмятежным в своих помыслах“. (Авва Исайя)
Не берись судить себя самого за то, что ты сделал, — хорошо ли то, плохо ли, добродетель ли, грех ли, — или сравнивать себя с другими. Как часто мы с этим сталкиваемся! Нужно забывать прошедшее, и пусть нас не интересует то, что мы сделали. Ибо, рассуждая о том, что мы сделали, мы обнаруживаем, что сделали что-то важное или что-то худое, что-то большее, лучшее и более удачное в сравнении с тем, что сделал другой, или, наоборот, что-то меньшее. Рассматриваем ли мы это само по себе или сравниваем себя с ближним — попадаем в одну из двух ловушек: или превозносимся, когда сделанное нами хорошо или лучше сделанного ближним, или разочаровываемся, огорчаемся, чувствуем упадок душевных сил, когда сделанное нехорошо. <...> Итак, чтобы оставаться невозмутимым от помыслов, никогда не берись рассуждать о том, что ты сделал. Это относится ко всему, что бы с нами ни случилось».
Схиархим. Эмилиан (Вафидис) «Толкование на подвижнические слова Аввы Исайи»
--------------------------------------------------------------------------------------
Есть люди чудесного, райского типа, с душой до грехопадения, детски простые и непосредственные, чуждые всякой лжи и злобы. И это не как результат какой-нибудь борьбы с собой, усилий – такими они рождаются – людьми без греха.
И странно, что постоянно эти люди стоят вне Церкви, даже иногда совсем обходятся без религии. Они слишком просты и цельны, чтобы богословствовать, и слишком стыдливы и целомудренны, чтобы выражать свои чувства какими-нибудь словами или знаками (обряд).
В религии самое важное не вера, а любовь к Богу, а Бога они любят, потому что любят Красоту, Добро, Истину – а это все стихии Божества.
Сколько есть людей, утверждающих, что они верующие, и не имеющих этого чувства Красоты, Добра, со злобой и грехом в душе, с полным безразличием к Истине, так как ее вполне для них заменяют полторы дюжины маленьких истин, за которые они самолюбиво держатся.
А те – простые и верные души, живущие и на земле в радости, – после смерти, я уверен, прямо идут в Царствие Света и Радости, как «подобное всегда стремится к подобному». И в обществе святых – простых и блаженных душ – они чувствуют себя, как в своей родной стихии.
Мы, так называемые «верующие», говорим: «пойду» и не идем, а они ведь и не говорят «не пойду», а просто исполняют волю Отца.
Иерей Александр Ельчанинов
"Свобода — единственное, что делает человека человеком, — образ и подобие Божие в нем; утраченное ныне подобие — и потому так сильна тоска по свободе и жажда ее; неуничтожимый образ — и потому в самом глухом и безнадежном рабстве (кто бы ни поработил человека: другой человек, его собственные похоти и страсти, внешние обстоятельства, беды и болезни или, напротив, роскошь и комфорт, затягивающие как в трясину, опутывающие по рукам и ногам страхом утраты или тоской и скукой), — так вот, в самом безнадежном рабстве человек ощущает вопреки всякой очевидности, что он свободен и что, если только он решится осуществить свою свободу, — никто и ничто не сможет этому помешать".
Татьяна Касаткина. Из статьи "Вечный человек" (2004)
Пока одни звёзды покупают острова, он взял и превратил тысячу акров калифорнийских холмов в гигантский приют без убийства — настоящий город спасённых животных. И построил его не на чьём-то гранте, а на 100 миллионах долларов из собственных денег.
На днях 61-летний Киану Ривз торжественно открыл Arch Haven Animal Sanctuary — место, где брошенные собаки и кошки больше никогда не услышат слова «мест нет».
Что там внутри?
— Более 500 тёплых, климатизированных модулей для собак и кошек — фактически мини-дома.
— Полноценная ветеринарная клиника, мобильные выезды, МРТ, бассейны для реабилитации.
— Огромная, пятидесятиакровая зона свободного выгула.
— Принцип «ухаживаем до последнего дня»: ни одно животное там не усыпят, потому что «переполнено» или «дорого».
— Центры усыновления в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Торонто уже готовятся к открытию.
На церемонии Киану пришёл с трёхногим питбулём Бабой на руках.
И сказал: «Когда я был ребёнком, у меня пропала собака. Я до сих пор это помню. У этих ребят шанса нет, пока мы его не создадим. Я продал часть коллекции, перелопатил финансы — и построил им дом. Настоящий, навсегда».
Каждой собаке дали бирку: «Выбран(а) Киану».
А за первые часы после открытия люди отправили ещё 47 миллионов долларов пожертвований.
Человек, который тихо делает добро годами, теперь создал целую страну для тех, у кого четыре лапы и взгляд «не бросай».
Добро пожаловать домой, малыши. Теперь вы у Киану.
Любой аналитик является демонизируемым своим сообществом.
Смулянский
Писательство — это неспособность ни к чему.
Андрей Битов
Раз уж сейчас так популярны фобии, и я хочу признаться в фобии: я ужасно боюсь идиотов. Боюсь, когда еду по трассе, боюсь, что идиот окажется в операционной, боюсь, что идиот доберётся до ядерной кнопки. Я боюсь жить в стране полной идиотов, управляемой идиотами. И я считаю, что идиотов нужно уничтожать. Как это делать? Просвещением. Образованием. Пропагандой гуманистических ценностей, научного мировоззрения и атеизма в том числе. Я хочу, чтобы вы присоединились ко мне в этой борьбе и начали убивать идиота в себе. Я прошу вас обращать своё внимание на все проявления мракобесия вокруг себя и не оставлять их без комментария. Я призываю вас научиться давать советы, аргументированно излагать свою позицию и мыслить критически, опираясь на подтвержденные наукой факты. Только так мы сможем сдвинуть что-то в лучшую сторону. Нужно ещё добавить, что насколько важно избегать пустых разговоров, настолько же важно избегать плохого общества. Под "плохим обществом" я понимаю не только порочных людей — их общества следует избегать потому, что их влияние гнетуще и пагубно. Я имею в виду также общество "зомби", чьи мозги мертвы, хотя тело живо; людей с пустыми мыслями и словами, людей, которые не разговаривают, а болтают, не думают, а высказывают расхожие мнения.
Эрих Фромм
Только один человек из тысячи людей, — говорит Соломон, — станет тебе ближе брата и дома, стоит искать его до скончания времен, чтобы он не достался другому. Девятьсот девяносто девять других, увидят в тебе то, что видит весь свет, а тысячный не откажет в объятиях своих, даже когда целый мир говорит тебе — «Нет». Он с тобой, если прав ты и если не прав, надо или не надо, встанет на защиту у всех на глазах, только чтоб ты не падал. Девятьсот девяносто девять бросят тебя, не стерпев насмешек и злости, а тысячный, бесконечно любя, будет рядом у эшафота — и после…
Редьярд Киплинг
=========================
Существуют три верных друга: старая книга, старая собака и наличные деньги.
Бенджамин Франклин
Религия это вздох угнетённого существа, сердце бессердечного мира и душа бездушных условий. Она — опиум для народа.
Карл Маркс
От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, - спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса.
О. Павел Флоренский
Спасая другого, ты спасаешь себя, - говорил Вагнер.
Искусство измеряется не произведениями, а событиями, - говорит Скрябин.
Теургия творит не культуру, а новое бытие, - говорит Бердяев.
По Скрябину, если в человеке нет внутреннего, он - дьявол, если нет внешнего - он бог.
Скрябин понял, что всё живое умирает, но смерти не имеет, т.к. живёт в вечности. Смерть только у человека, потому что он живёт во времени.
Фёдор Гиренок
"Православной этике противоречит деление народов на лучшие и худшие, принижение какой-либо этнической или гражданской нации. Тем более несогласны с Православием учения, которые ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного из аспектов национального самосознания"
(Основы социальной концепции РПЦ, раздел II )
Все попытки «объяснить», что происходит в Евхаристии, в терминах материи и «превращений» (западная доктрина транссубстанции – преложения, к сожалению, иногда выдаваемая за православную) или в категориях времени («точный момент пресуществления») недостаточны, тщетны именно потому, что применяют к Евхаристии категории «мира сего», между тем как самая сущность Евхаристии вне этих категорий, но вводит нас в измерения и понятия нового века. Пресуществление происходит не по некоей чудотворной власти, оставленной Христом некоторым людям (священникам), которые поэтому могут совершать чудо, а потому, что мы, Церковь, находимся во Христе, то есть в Его Жертве Любви, Вознесении, на всем Его пути к обожествлению и пресуществлению Своей Человечности Своей Божественной природой. Другими словами, потому что мы – в Его Евхаристии и приносим Его как нашу Евхаристию Богу. И когда мы так поступаем, как Он нам повелел, мы, Церковь, приняты там, куда Он вошел: «…Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем...» (Лк. 22:30). Так как Царство Небесное – Он Сам, Божественная Жизнь, дарованная нам за этой небесной трапезой, мы принимаем Его как новую пищу нашей новой жизни. Поэтому тайна евхаристического пресуществления – это тайна самой Церкви, принадлежащей новой жизни и новому веку в Духе Святом. Для мира сего, для которого Царство Божие еще должно прийти, для его «объективных категорий» хлеб остается хлебом и вино – вином Но в чудесной, преображенной реальности Царства – открытой и явленной в Церкви – они поистине и абсолютно истинное Тело и истинная Кровь Христовы.
прот. Александр Шмеман
“Литургия и жизнь”
Десять заповедей Моисея кажутся давно отслужившими свой срок. Франкл не стал оплакивать их – он воспользовался ими как поводом для разговора о «Десяти тысячах заповедей», закодированных в десяти тысячах ситуаций, в которые катапультирует нас жизнь. Эти «Десять тысяч заповедей» не высечены на скрижалях. Только очень чуткая совесть способна расшифровать их в непрерывной череде обрушивающихся на нас обстоятельств. Имеет ли смысл следовать последней моде? Имеет ли смысл бойкотировать всеобщие увлечения? Разумно ли подчиняться тотальному контролю? Разумно ли протестовать против монопольной власти?
Лишь проснувшаяся совесть делает человека способным к сопротивлению, не дает ему склониться перед конформизмом и тоталитаризмом. Никто не может снять с себя личную ответственность и просто передать ее, подобно лишней карте в известной детской игре, политикам, властям, концернам, медийным гуру и прочим «вожакам стада». Конечно, радиус действия отдельной личности ограничен. Но в пределах этого радиуса заповеди неизменно остаются в силе – не важно, десять их или десять тысяч. Важно понять «заповедь момента» и услышать, что говорит о ней наша совесть.
Элизабет Лукас - Франкл и Бог. Откровения психотерапевта о религии и Боге
Илье Репину запрещали заходить в Третьяковскую галерею.
Запрет появился не просто так. Илья Репин был жутким перфекционистом, и всегда, всегда стремился к совершенству! Он приходил переделывать, переписывать фрагменты на своих законченных ранее картинах, дорисовывал нужное или убирал ненужное.
Конфуз заключался в том, что картины Илье Репину уже не принадлежали, Павел Третьяков больше всех страдал от репинского перфекционизма: художник приходил переписывать свои уже проданные картины прямо в Третьяковскую галерею.
После таких визитов Третьяков приказал служителям галереи не пускать художника, если при нем были рисовальные принадлежности — кисти и краски.
