Дневник

Бессознательное зло* в нас держится за неспособность поставить себя под вопрос, усомниться в правильности своих действий, своего выбора, своих мотиваций. Сказать о себе «я вполне хорош» мало кто рискнет, но мы думаем так о себе, не говоря этого ни себе, ни другим. Мы просто действуем, исходя из такого понимания себя.
В нас есть разрыв между тем, что я есть и тем, что я думаю о себе, потому объективировать себя - первая задача, осуществление которой как раз начинается с постановки себя под вопрос. Не фиктивной, напоказ, а реальной - действенной, по сути философской, касающейся мышления. 

---

* Именно бессознательное зло - главное, ибо сознательных негодяев очень мало. «Не ведают, что творят», - говорит Христос о бессознательных злодеях-распинателях.

Произнося одни и те же слова, можно говорить о разном, т.е. сразу о нескольких проблемах. Спекуляция будет в том, чтобы подменять тему и сам предмет разговора. Следовательно, когда человек говорит о том, что его волнует, следует сначала верно определить систему координат, в которой он говорит, чтобы верно оценить сказанное. Иначе ложь трактовки неизбежна.

Когда приходится читать о Цветаевой  гадости, пусть и высказанные как-бы любя, всякий раз думаю, что личность её уровня не может быть такой. Слишком уж низменно выходит - ей было бы скучно.
Внешние проявления не всегда дают адекватное представление о происходящем внутри человека, особенно, когда речь о гении. 
Судим-то мы каждый по себе, из своего опыта. Поступки гения оценивают обычные, пусть и хорошие, люди - они ведь из себя смотрят и видят, понимают лишь то, что им доступно, причём неизбежно спотыкаются  о  самость.

Когда всё лучшее в жизни случается не благодаря обстоятельствам и людям, а вопреки им, трудно не заметить рядом Бога. Трудно не заметить Бога, когда трудно.

Горе - от знания горнего, целого, от возможности тосковать по небу. Горе как горе исчезнет для тех, кто забудет высшее - останется лишь беда.
 

Интересная мысль:

При даре, если таковой имеет место, даруемое дара (то, что дарят, то, что дано, дар как подаренная вещь или как акт дарования) не должен вернуться к дарителю <…> Чтобы дар имел место, необходимо, чтобы не имела места взаимность, возврат, обмен, отдаривание, долг <…> [Дар] аннулируется всякий раз, когда имеет место воздаяние или отдаривание.

Жак Деррида
Derrida J. Donner le temps. 1. La fausse monnaie. Paris: Galilée, 1991. P. 18, 24, 25

* * *

Интересен и комментарий Анны Ямпольской:

Таким образом, получатель дара оказывается способен разрушить событие дара; для этого ему достаточно «воздать» дарителю тем или иным способом, либо сделаться «достойным», заслужить этот дар теми или иными действиями. 

В таком случае все нуждающиеся люди ДОСТОЙНЫ дара, который кто-либо кому-либо давал, а если не давал - нарушение долга. Долг помогать ближнему - норма, как дыхание, потому помнящий о своём даре - нарушитель, лжец.

Все мои слова - действительно мои, даже если похожи на чьи-то чужие,  потому что сначала я нахожу свои слова, и только потом приходят единомысленные чужие. То есть, после личного того или иного открытия приходят исторические единомышленники, видевшие то же и так же или почти так же, искавшие то же и теми же путями.

Я всегда сначала нахожу сама, лишь потом приходит подтверждение: мол, смотри, кто твои попутчики на дороге мысли - знакомьтесь, дружите! Таков мой путь, и я благодарю Бога за то, что он именно таков. Ведь слишком большой соблазн присвоить себе понравившуюся чужую мысль незаконно, не открыв её для себя - не вкусив, не приняв, не пережив бытийно.

Возможно, тут дело в том, что у меня не было заботящегося обо мне человека - был только Бог. Родители  дали лишь тело, душу пришлось искать самой.

Людей в моей жизни мало:  друзья, поддержавшие в трудное время, муж, ставший точкой опоры, исцеливший от тотального одиночества, некоторые преподаватели, причастившие к вере, к верному мышлению. Но меня никто не создавал (только разрушали), не лепил, не направлял - кроме Творца. И Бог не бросил Своего подкидыша, довёл до искомой цели: я ведь с детства искала только истину. Принимала всё, что дарила судьба, но искала всегда одно - истину, и Истина, в итоге, меня нашла.

Человек - носитель поэзии. Не стихов, а именно поэзии - целой, единой. Таково моё определение человека.

Поэзия - это внутреннее, сердечное знание сути вещей. Отсюда поэтическая точность, которая касается, разумеется, внутреннего, а не внешнего. О внешнем поэт знает столько, сколько знает его внешний человек. То есть, во внешних измерениях поэт может ошибаться. Во внешнем он беспомощнее любого обычного человека, потому что специализируется на внутреннем. При этом внутреннее - основа внешнего, его суть и смысл, сердце вещей, а потому и внешнее открыто поэту, только повёрнуто к нему не земной, а небесной своей гранью.

* * *

Подлинная моя идентичность диктуется как раз моим поэтическим содержанием. Быть собой, быть равным себе - это следовать за своим поэтическим Я, за голосом Вечности, слышимым внутри. Вечность как бы делает запрос, обращённый к наличному Я, и наличное Я формирует себя, в соответствии с этим запросом.

* * *

Нынешний мир игнорирует внутреннее пространство человека и внутреннее знание. Или, что ещё хуже, использует  внутреннее пространство не по назначению. Мир становится всецело посюсторонним и механистичным, внешним - по сути мёртвым, а потому превращается в убийцу, ибо  требует уподобления себе от человека и не даёт права на существование ничему иному.

Неужели так трудно понять, что пища должна быть, прежде всего, качественной, а не «отечественной» - чтобы её кушали. В том числе кино и книга. Низкопробное «отечественное» унижает Отечество и оскорбляет, а не умиляет патриота.
И ещё: для искусства производитель - вторичен. Важнее то новое, что оно мне даёт, чем питает душу. Позавчерашними жвачками довольствуется только тот, кто не нуждается в пище - мёртвый.

24 декабря 2015 г.

Человек: ноги растут из брюшины, т.е. движется он базовой энергией, которую обеспечивает потребление пищи, но руки уже растут из сердца, т.е. творить он может и должен сердцем, а не брюхом, и не головой.
Отсюда ещё один вывод напрашивается: есть люди брюха, есть люди сердца, есть люди головы, а есть целостные, настоящие человеки, соединяющие в себе все эти уровни воедино.

Чего не хватает юности? Опыта владения собой, тем что дано как дар телесного, душевного и духовного - для жизни здесь. Как малыш учится ходить, познавая себя, свои возможности, заложенный от природы потенциал себя, по мере овладевая собой, так и человек всё время открывает себе себя. Себе здешнему себя тамошнего. Где это самое там располагается, неизвестно, но оно есть, ибо я тамошний существую внутри здешнего.
Получается, смысл жизни - освоение данностей, открытие как узнавание себя, своих сил и возможностей и, разумеется правильное их приложение, употребление. Чтобы освоить и усвоить, надо понять зачем и для чего - как этим пользоваться. Система координат что, где, когда - важна, как карта вещей, образующих смыслы и содержания жизни.

Размышляя о книгах, которые МОИ, которые написаны ДЛЯ МЕНЯ, без которых не мыслю себя, пришла к выводу, что не книги меня делали - нет: КНИГИ ПРИХОДИЛИ сами, приходили такие, как надо. Они шли, как бы по плану, по запросу, по заказу. Это была встреча родных, знакомых, которые учили понимать то, что уже есть, а вовсе не давали нечто новое. Книги приходили как бы на зов, откликаясь, как люди. Что-то во мне звало их (но не я).
Кто был заказчиком? Бог, судьба, естество, я завтрашняя?... Бытие.  Жизнь создаёт в нас жизнь, нам остаётся только отвечать или отмалчиваться, игнорировать. Книги - приглашение к разговору. И на такой Зов трудно не ответить. Кажется, даже невозможно.

* * *

Вероятно, не отвечают люди, которые слишком увлеклись внешним, а потому совершенно оглохли к внутреннему. Слыша, непременно ответишь. Побежишь навстречу тому, кто зовёт и ищет, кому ты нужен. Не в этом ли суть «смертной надобы во мне», в которой так нуждалась Цветаева?

Однажды я увидела под гениальным текстом комментарии, которые к нему никак не относились. Люди просто трепались, сплетничали о какой-то чепухе под текстом, от которого должно бы замереть сердце. Меня поразило это равнодушие к Истине и повышенная страсть к не стоящему внимания.

С тех пор для меня это символ нашего времени, символ нынешнего человека, который предпочитает сплетничать вместо того, чтобы жаждать Быть и Жить..

Во Христе невозможно противопоставление Я и ОНИ, во Христе - МЫ.

Половинчатым людям трудно понять всю красоту и одновременно трагизм целой души. 

Разве нормальный человек упадёт вверх? Нет, нормальные падают вниз.

Вопрос:
Достоевский описывает будущую жизнь словами: "Мы будем лица, не переставая сливаться со всем..."
А каков Ваш личный образ "жизни будущего века"? Больше всего мне интересно вот это соотношение в ней "меня" и "всего".

Мой ответ:
Думаю, мы сейчас находимся в некоем иллюзорном отрыве друг от друга, и не только иллюзорном, но и фактическом - эгоизм отделяет себя от Целого. Но Бытие неделимо, бытие во всех нас - это одного Бытие. Кто отделён, тот и не живёт, а лишь кажется живущим - живёт отчасти. Потом мы будем чётко осознавать своё родство, общность со всеми. Я вполне согласна с богословской формулой: личность владеет природой. Природа у нас одна, но пользуемся мы её дарами по-разному. Так будет и потом: Огонь внутри - один, но каждый по-своему его свойства использует. Разница между потом и сейчас - в степени ясности и очевидности вышесказанного.

Причём лицо - личность я ровно настолько, насколько ничего не имею только для себя - в отрыве от всех. Личность создаётся посредством служения и самоотдачи, а противление ей - посредством присвоения себе. Образ манны небесной, которая протухла, будучи припрятанной для себя, про запас.

Гуляли сегодня с Ве, и я размышляла о том, что вот кажется, что я выгуливаю собаку, а на деле - она меня выгуливает. И что так у нас в жизни во всём: меньшее выгуливает большее. Это ведь суть поэзии - целое подтягивается следом за чем-то малым, стронувшимся с места. По закону единства, целости.
Я - большое и целое - движется за чем-то меньшим и так являет свою жизнь. Хвост действительно виляет собакой, собака - хозяином, ребёнок - взрослым. Но у этого есть как бы два уровня: позитивный и негативный. Негативный там, где происходит злоупотребление того или иного рода. Злоупотребление рушит целостность, изменяет природу вещей в дурную сторону.

Что такое стихи? Ни от чего, ни от кого, кроме самой себя, не зависящая правда бытия. Если у человека отнять все источники познания и выдернуть его из суеты обыденности, он обрастёт стихами, как травой.

Стихи - это сокрытая в нас норма, тайна, красота. Стихи - это голос неба, живущий в душе каждого - только бы он умел себя слушать. 

Наиболее близки к поэзии совесть, интуиция, пророчество  и вера - это всё проявления одного Огня, в полноте сошедшего на апостолов в день Пятидесятницы.

Чтобы слышать огонь, надо слушать, а не говорить. Тем более, не болтать.

Хочешь что-то узнать? Спроси у Бога, Он ответит - если вопрос не праздный, если ответ нужен не ради самовозношения.

Люби только Истину, и Она будет говорить с тобой.

Есть личности, вглядываясь в которые можно увидеть всё. Всё: т.е. больше, чем эпоху и одного частного человека - человека вообще (и в нём самом и в отношении других к нему), законы мироздания, творения, Вселенную....
В них смотришь как в зеркало, но не с целью увидеть себя, а с целью увидеть всё - что было, что будет.., в том числе и себя лучшего - завтрашнего, себя, принадлежащего всем.
Такими людьми и их творчеством можно жить, так велика их глубина, высота, широта. Это люди, ставшие вселенскими - целыми. Их масштаб всегда - общечеловеческий.
Так я смотрю на Цветаеву и Платонова, например, в которых всматриваюсь больше и чаще, чем в других - таких же вселенских. Люблю разглядывать мир через них, как через окна особого рода - окна-линзы.
Отражаясь в них, как в зеркалах, в их судьбах и творчестве, и я сама, и всё, что вокруг меня, обретает своеобразный ракурс, который позволяет видеть целое, т.е. всё.

Правда, увидеть ещё не значит понять. Увиденное ещё надо прочесть. Ключ к тексту - сами творческие личности, они и дают этот ключ читателю. Ключ ко всему - любовь и подобие (родство).

Как ИГИЛ - преступники, уголовники, не имеющие отношения ни к религии, ни к политике, так и многое другое, что сегодня называют политикой - всего лишь подлость и преступление.
Назвав убийцу, жаждущего убивать, тем или иным термином, относящимся к политике или религии, нас просто вводят в заблуждение. 
Точно так же назвав подлеца и предателя - оппонентом, исповедующим те или иные взгляды, мы затушевываем факт человеческой низости, чтобы не назвать мерзость - мерзостью.
То есть, где идёт речь о злодеянии, надо говорить о злодеянии как таковом, без маскарадов. Зло больше не рядится, оно выходит и показывает себя в своём подлинном виде - как зло, а технологи лепят на него всякие ярлычки, дабы мы убоялись его называть как есть.
И если ИГИЛ - теперь политика, то эта политика имеет прямое отношение к христианству и христианам, ибо это распоясавшееся зло. То же самое надо говорить и об украинских карателях - ничем особо не отличающихся от ИГИЛовцев.
Политика, разномыслие в которой допустимо - это о путях в светлое будущее человечества, когда люди выбирают между одним видом хорошего и другим, а когда выбирать приходится из дьявольских путей, то это уже не политика. Когда речь идёт о массовых убийствах людей - как пути, то это не политика, а преступление против человечества и человечности. Это как раз та битва, где христианам надлежит играть первые роли, защищая добро.

2015 

Книги - величайшее чудо нашей жизни: они позволяют встретиться и породниться людям, которые не встретились во времени.

Помощь всё чаще не оказывают, а продают. И людей, способных бескорыстно помогать, а не продавать свою помощь, становится всё меньше. Но они есть. ЕСТЬ! И пока они есть, живёт Господь в этом страшном мире - Господь, который в нас.
 

Есть два способа любить всех. Абстрактный - это первый, идеальный, который следует воплотить в жизнь посредством любви не вообще, а в частности - к конкретным ближним. Но здесь запятая, а не точка. Тот, кто научился любить конкретных людей (по-настоящему это возможно только во Христе), обретает способность любить всех конкретно, а не абстрактно. Это уже иная любовь, которая как раз и способна на страдания за чужие грехи без гнева на виновных.