Дневник

Люди зачастую не прощают тех, кто живёт не их жизнь, а свою собственную*. Само наличие этой собственной глубинной жизни, отличной от других, воспринимается как некое преступление, ненормальность, чуждость и даже враждебность. Не та ли это сила в нас, что распяла Христа на кресте?

Меж тем именно в своих глубинах человек встречается в созерцании со Христом и становится ближе всего и к себе, и к другому (не другим, замечу, а именно каждому другому). Таково внутреннее единение всех со всеми во Христе - через связь со Христом и каждого с каждым во Христе через Христа.

Так борются в нас коллективизм и соборность. 

Коллективизм, рождающийся из соборности, возможен как очень краткий момент и ровно до тех пор, пока в сообществе не начинают властвовать структуры внешнего массового единения ради внешних целей (толпа или корпорация), которые всегда мешают внутреннему, конкурируют с ним в стремлении захвата сознания, и стараются преодолеть его. 

Коллективное начало сражается против соборного, а соборное отстраняется от коллективного, как только оно норовит захватить власть.

Отказываясь от соборного единства с другим, нельзя претендовать на коллективную близость с ним без насилия над ним**.

У кого есть Христос, тому не обязателен другой человек? Наоборот, тому еще более дорог другой человек, но если единение происходит мимо соборного единства во Христе, то такая близость будет ранением, болью, травмой, а в предельной точке - сораспятием Христу.

----

* Не имеющие своей внутренней глубины люди нуждаются в сбивании  в группы и стайки, чтобы ощущать свою значимость, в отличие от целостных людей, которые причину своей значимости открыли внутри себя - Христа;

** Аналогичные процессы происходят и в семье, семья малая церковь до тех пор, пока единение в ней происходит по соборному принципу. Семья хранится семейным алтарем - уважением к ценностям семьи, уважением к  глубинному содержанию членов семьи, принесением на алтарь всех своих побед и достижений, чтобы они не разрушали единства самостными выпадами.

Люди лживы и слабы до такой степени, что их можно только простить и покинуть. Вот поэтому мы и умираем. Говорю иронично? Наверное, но лишь отчасти.

* * *

Кого больше винить за то, что в жизни что-то не так? Себя, другого (-их), общество, время?  Одно знаю точно: я всем простила. И одновременно - никому не простила. Причём это самое точное описание состояния: всем и никому (почти как Кот Шрёдингера)...

Простила - в том, что зависит от меня, а не простила в том, что зависит уже не от меня, а от тех, кого прощаю. И это дление, процесс - снова и снова....

Прощение - взаимный процесс. Не в том смысле, что я прощаю, и меня прощают (хотя и в этом тоже, конечно), а в том, что мое прощение, как и моя любовь - двусоставны ( я и другой или Другой). Тогда и мое прощение меня самой зависит не только от меня, но и от другого или Другого (в отношениях с другими - от другого, в отношениях с собой - от Другого, т.е. от Бога).

В этом смысле Другой и другой совершенно равны.

Мы боги, прежде всего потому, что прощаем - имеем такую возможность - в Боге и богом в себе прощать.

* * *

Моё прощение входит или не входит в другого  в зависимости от него самого, от его расположения, а не только от меня. От меня зависит лишь моё состояние и мой вклад в его состояние. Если его состояние не в силах впустить моё прощение, его вина отчасти остается на нем (а значит и на мне - вина за него), вопреки моему прощению. И мое прощение тогда только для меня - для моего состояния.

Но так же и вина, даже носимая кем-то в качестве обиды, может не входить в виновного, если его состояние не может принять вину по объективной причине не соответствия. Так ложные вины осыпаются, не проникая вглубь или толпятся на поверхности, у входа - как бомжи.

* * *

Люди несовершенны, потому вины чаще прилипают, чем не. Отсюда вывод о греховности наведения вины на другого. И так понятно, что в чем-то другой непременно окажется неправым. Столь редкое в наши дни великодушие - норма, диктуемая трезвомыслием и смирением. Без великодушия люди тотально калечат друг друга и убивают, потому без него невозможно человеческое (человечное) отношение к человеку. Человеческое в нас - это божественное в нас, т.е. милующее. Иное человеческое - бесчеловечно.

* * *

Нельзя, невозможно простить себя, не простив других. Люди цепляются за свое непрощение, как за крюки, подставленные, приготовленные для других, повсеместно. Прощающий имеет шанс пройти мимо крюков.

Иногда простить можно только потому, что отношения прекратились, и раны имеют шанс зарубцеваться. Или, наоборот, прощение нуждается в длении отношений, чтобы длилось взаимное прощение. Но чаще любовь - это крест и сораспятие Христу, т.е. согласие быть травмированным ради любви в себе и ради любви к другому.

Каждая умная женщина знает, что она дура, и каждая дура считает себя умной женщиной.
Юмор? Конечно, но лишь отчасти.

Вот иеромонах Клеопа рассказывает:
«Приезжает как-то раз один мой знакомый в гости к отцу Павлу (Груздеву). Дело было в начале 90-х. Думаю, многие слышали о нём. Вокруг толпа бабушек в белых платочках. Отец Павел обращается к ним грозно: 
- Ну, что скажете, бабы - дуры? 
Платочки покаянно и смиренно закивали: 
- Дуры, батюшка, дуры. 
- Ну, то-то, смотрите у меня. 
А мой знакомый приезжает вскоре к о. Иоанну (Крестьянкину) и говорит: 
- Батюшка, а вот отец Павел говорит, что бабы - дуры. 
Отец Иоанн, человек интеллигентный, взволновался - горестно охает, блестит очочками, всплёскивает руками, качает головой и повторяет снова и снова: 
- Нет, нет, я не понимаю, ну как, ну как отец Павел мог сказать, что бабы - дуры! 
Ведь они же - ЖЕЕН-ЩИ-НЫ....»

Ницше, помнится, говорил: «Когда идёшь к женщине, возьми плеть».

Прот. Андрей Ткачев вообще давал руководство засунуть женщину в стиральную машину, чтобы помалкивала.

И в то же время: «Ищите женщину», - говорят французы, чтобы разобраться что случилось. Женский шлейф, по мнению многих, всегда тянется сквозь жизненные перипетии.

Женщину хулят или боготворят, но без неё не обходятся, без неё жизни нет, ибо она сама и есть - жизнь (Ева = Жизнь).

Биологи говорят, что мужчины появились не так давно, мол для жизни важна женщина, а без мужчин она может обходиться, как обходилась прежде. Но логичнее предположить, что мужчины и женщины появились всё-таки одновременно, раз женщина создана из ребра Адама. Адам стал мужчиной не прежде акта сотворения женщины из его ребра. А до этого кем он был? Всечеловеком. Хотя нам сложно представить каким было это райское существо.

Чем труднее обстоятельства, тем собраннее и сдержаннее надо быть. Начать себя жалеть  - всё равно, что снять с предохранителя пистолет.

Похоже, что в  первой половине жизни человек ищет правильные ответы, а во второй - правильные вопросы (у меня, по крайней мере, похоже). Хотя слово «правильные» можно понять ложно. Правильность не в том, чтобы соответствовать каким-то внешним критериям правильности, а в том, чтобы идти своим - именно своим - путем, реализуя заложенные внутри запросы и вопрошания своего глубинного существа, которое всегда сопряжено с глубинным других людей, сокрытом от нас.

Человек познает себя не иначе, как реализуясь в направлении неведомого зова и притяжения. Чужие правильные ответы в этом делании куда менее полезны (а часто и вредны - даже очень), чем правильные, соответствующие глубинным вопрошаниям, вопросы.

Нами движут не ответы, а вопросы, когда мы на правильном пути. Уже хотя бы потому, что чужой правильный ответ без своего правильного вопроса не может быть ни понят, ни усвоен. Он лишь небольшая подсказка для осознания своего вопрошания.

Людей зрелого возраста, которые удовлетворены чужими правильными ответами, я немного побаиваюсь, т.к. они в некотором роде слепы и несвободны, а значит всегда ведомы кем-то внешним.

Наивность - не порок, она зачастую вызывает умиление. Но в наше время наивность все чаще приводит к порокам, т.к. манипуляторы всех мастей ведут таких куда хотят. Особенно опасна наивность в отношении себя самого. Этот вид наивности, пожалуй, самый губительный для человека, ибо тогда человек сам себе - манипулятор.

Страшны фальшь, халтура, ненастоящесть - в них нет ни жизни, ни любви. Страшна корысть, равнодушие, наглость - в них нет человека, а значит и творца. А неудачная рифма или линия - греховна, если относится к вышеперечисленным проявлениям и т.п. Дерзость - это хамство, а в дерзновении - жажда и любовь. Не имеешь права писать, когда не служишь, а выпендриваешься или халтуришь. Примерно так, я думаю..

Платоновское «Без меня народ неполный» можно переформулировать в христианском ключе: без меня Христос неполный - Христос в нас.

Так нагляднее становится заповедь о любви к ближнему - не корыстная, корпоративная «любовь» к своим, а христианская - ко Христу в нас, сокрытом в каждом человеке. 

Любовь другой не бывает - христианская, присущая христианину. Христианин - это Христов человек, и он вместе со Христом, прежде всего, и уже потом с другими такими же как он человеками во Христе стремится не допустить превращения жизни на земле в ад.

Более того, в христианском понимание и отношение ко всему живому в мире не может быть жестоким, бессердечным, чванливо-высокомерным, не милующим. 

Уважение к жизни - базовое качество христианского мироощущения, которое исчезает прямо на наших глазах, и в этом очевидно выказывается кризис самого христианства. Много разговоров о христианстве не есть само христианство, ибо оно - в отношении к жизни, прежде всего, в стремлении сохранить её и помешать её губителям.

Листочек толстянки лежал на подоконнике: скукоженный, неживой, но на его кончике выросло маленькое деревце толстянки - воля к жизни. Для тех, кто не в курсе, скажу: чаще всего в таком случае листочек просто вянет, сохнет и всё. Даже если воткнуть листочек в землю, не всякий прорастет, а тут - на подоконнике, без условий, необходимых для прорастания и жизни.

Конечно, я его посадила. Такая жажда достойна жизни. 

Это мне напомнило глазки корня имбиря, которые я так же высадила из уважения к их жажде. Очистила кожицу с корня, и глазки высадили в горшочках на подоконнике. И все получилось. Несколько урожаев мы сняли - хотя корешки были небольшими, в пищу они были пригодны. Имбирь рос так пару лет и радовал победой, торжеством жизни.

Ключевым отличием христианского взгляда на человека является вера в то, что идеал достижим - не человеческой силой ( тут христианство совпадает с психологией), но силой Бога (в которого психология не верит), причем Богом в человеке - Христом. То есть, это, в некотором смысле, и человеком. Внутри человека сокрыто не только человеческое, но и божественное.

Даже христиане, слыша словосочетание "во Христе", обычно мыслят только о личности Христа, а не о феномене жизни, потенциально присущей каждому человеку по умолчанию - Христос в нас. 

Любой текст - это слепок состояния, в котором находился автор, и указание на место его присутствия внутри (и вовне - в той мере, что влияет на состояние и место стояния внутри). Через текст осуществляется приобщение к состоянию и месту.

В этом смысле даже технический текст такой же, просто приобщает он не столь тотально и глобально, как, например, поэтический (не бытийно).

Думаю, дело не столько в Достоевском, сколько в общей социальной ситуации и картине в головах. Вот читаю в ленте сообщение о детях, совершающих погромы в поселке, причем с истязанием и убийством животных: котенка повесил семилетний мальчик (показания на него дал шестилетний детсадовец), собаку распяли, ежика забили палками. Понимаете? Это не редкое событие, к сожалению. Такая же жестокость, естественно, и по отношению к другим детям, родителям: убийства, издевательства... Если теперь такие новости, то Достоевский, явно, становится лишним... Непонятным. Зачем о таком думать? Слишком мрачно. Хотя на самом деле он как раз крайне актуален - именно потому, что всё так плохо в новостях.
А еще подумалось о том, что интересно было бы сопоставить две фразы: «Достоевский был стилен, элегантен, одевался у хороших портных» и «Пророк не может хорошо одеваться - любая одежда спечется и обуглится от его внутреннего огня», чтобы стало очевидно для кого важна та самая одежда, кто её требует. Иными словами, почему Достоевский был стилен. Зачем?

Достоевский был стилен, элегантен, одевался у хороших портных. Но нам почему-то это не интересно. Нам интересно когда «Ступайте смотреть на это болезненное, близкое к помешательству лицо». И фотографии мы такие выбираем, и памятники такие ставим. 
Достоевский свободно владел французским и немецким, слушал (и понимал :)) оперы на итальянском, хорошо знал латынь, знал греческий, свободно читал на церковнославянском. Он читал историков от Геродота до новейших - собраниями сочинений, библиотеками. Про художественную литературу и не говорю. Про историю Церкви и отцов Церкви - тоже.
Но кому это интересно? Не интересно до такой степени, что иногда коллеги-достоевисты сообщали мне, что "Достоевский был плохо образован".
И это коллективное пренебрежение внешними формами многое говорит о нашем - осознаваемом или нет - отношении к Достоевскому. Пророк не может хорошо одеваться - любая одежда спечется и обуглится от его внутреннего огня. Пророку не нужны иные языки, кроме того, на котором обращаются к нему Бог и мироздание. Пророку не нужно читать истории - любое, самое удаленное или еще не наступившее событие он видит своими глазами...

Татьяна Касаткина

Мой путь... Нет никакого одного пути. Есть сразу много путей - разных, даже взаимоисключающих. 

Я иду сразу по нескольким дорогам, сразу по нескольким не иду, на каких-то стою в тупике, на каких-то преуспеваю...

А сколько вероятных и возможных путей!

И кто же я? Где-то меня больше, где-то меньше. Меня нет, и я есть - одновремено.

Странно звучит? Сейчас всё звучит странно. Особенно вчерашнее и позавчерашнее, кажущееся нестранным.

* * *

А как же Христос говорит:  Я есть Путь? Он - да, Путь, а я - нет, я - пути, которые только стремятся, должны стремиться, во Христа.

Женщина всегда не просто женщина, а его женщина: и в том, что прекрасно в ней, и в том, что ужасно.  Иногда женщина отчасти плод родительского дома, но тогда как женщина она инициирована отцом или матерью, что кажется не совсем правильным. Всё-таки женщина становится собой в отношениях с мужчиной - для него.

Родители должны работать на личность девочки/девушки, а цветок женственности должен раскрываться не в родительском доме - во избежание многих проблем (две самки на одной территории - это всегда конкурентная борьба, которая излишня, инцестуальная психоситуация с отцом тоже излишня).

Точно так же родители должны готовить парня как личность, чтобы он смог стать партнером женщине. Инфантильный молодой человек не умеет обращаться с природой - и мужской, и женской - он сломает всё, что можно сломать, прежде, чем научится.

Кризис: родить себя нового или умереть. Прежнее Я в кризис отмирает, заканчивается, а нового ещё  нет. Обновление это всегда умирание прежнего.

На словах звучит банально, но не в опыте. Страшно ли не родиться вновь? Наверное. С другой стороны, нет того, кто боится: умер и не родился. Время и место - никогда и нигде. Очень интересный опыт.

Я - это мои плохие стихи или, наоборот, я - это мои шедеврики? Как ни странно, и то, и другое может быть правильным ответом - все зависит от ракурса, от контекста, в котором звучит вопрос или вопрошание.
В первом случае я скажу: я это мои плохие стихи, т. к. мои шедеврики больше меня. В другом случае я скажу, что я настоящая как раз в шедевриках, т.к. их никто, кроме меня не мог бы написать. Ракурс смотрения, точка стояния, место переживания - уникальны. В моих шедеврах я лучшая, в моих слабых стихах я, которой я быть, возможно, не хочу, это я временная, я исчезающая, я, которая не равна себе, это мои слабости и недостатки, а не мои достоинства и успехи. А что меня отражает больше: удачи или неудачи? Ответ, как я сказала прежде, зависит ракурса вопрошания. И мне самой то один ответ кажется верным, то другой - смотря где я в себе стою, смотря что в себе переживаю, смотря куда и зачем смотрю, смотря куда и зачем устремлена...

В отношениях люди либо собирают крупицы света друг друга, и потом зажигают лампы и звезды, либо собирают крупицы мрака и гасят лампы и звёзды друг друга.
Сегодня больше любят собирать мрак, чтобы на его фоне казаться себе светом. Но свет не таков, нет - свет всегда жаждет найти свет.

Бывают стихи приторные и липкие, в них попадаешь, как муха в патоку. Противно сразу.
Есть скучные, ровные, и словно немые - неживые: не трогают, не волнуют, не беспокоят. 
Есть стихи - как заметки на полях: они написаны не для других - для себя, и тем могут быть интересны, если есть интерес к автору. 
Есть стихи про всех, и про меня, и про автора - они про что-то общее, присущее нам как людям. 
Есть очень интимные строки - кому-то близкому, очень лично, только ему. Они интересны как откровение о...  
Есть стихи - преодоление себя, есть - преодоление других,  есть - преодоление бездны, ада, смерти, потери, а есть стихи - преодоление преодоления...
Есть стихи - упражнение, разминка, тренировка или спасение от скуки, спасение от безстишия или даже от себя себе ненужного...
Есть стихи - грусть или восторг, стихи - тишина, стихи - молчание...
Есть стихи - хочу сказать, есть стихи - глаза бы не видели... Стихи - себе, другому или никому...
Стихи - игра, стихи - работа... Стихи - марш, стихи - колыбельная... Стихи - крик, стихи - шёпот. Все регистры человеческой жизни отражаются в стихах, все песни и стоны, кроме тех, в которых поэзия невозможна - где её умертвляют.

Человек в нас - это Христос в нас. Социальное животное биологического вида - это ветхий человек в нас, а новый - это Христос в нас.

Сверх-я - это и есть Христос в нас или нет?

Я сначала созерцающий, и только потом переживающий. Созерцатель или поэт во мне создает некую дистанцию между мной страдающей и страданием, это помогает выживать, но не так, как выживает обыватель.

Поэт ранится больше, потому что чувствительность у него намного выше, а зачит и болевых центров больше - боли больше. Но поэт выносливее обывателя, он просто несет намного больше. Ни один обыватель не выдержит столько боли, сколько несет в себе поэт, и остаётся живым, хоть и травмируется. 
Сильным делает поэта наслаждение и радость поэтического созерцания, причастности великому. В поэте больше не только боли, но и счастья, красоты, полёта..

Психоанализ - это метод, который я бы назвала искусством задавания вопросов навстречу проблеме, в которой застрял анализант. Вхождение в тень с вопрошанием, а не побег от нее. Кому задаются эти вопросы? Проблеме? Возможно, но и автору, который создал психическое завихрение как способ решения какой-то ситуации.

Анализант ищет ответы в присутствии аналитика. Присутствие аналитика должно быть максимально полным и реальным, а значит бескорыстным по определению.

Вхождение в состояние переживания дазайна (Хайдеггер) может быть названо целью совместных действий аналитика и анализанта. Однако это сложная задача, потому обычно идут иным путем самораскрытия анализанта,  отлавливая оговорочки по Фрейду, в которых сокрытое и прячущееся случайно выскакивает на поверхность и тем обнаруживает свое присутствие в психическом поле анализанта.

Поток и Луч - в чём разница? Пока не знаю - раньше не задавалась таким вопросом. Смотрю и понимаю...

Луч нисходит на автора, а в потоке своих он восходит. Автор встраивается в общий поток своим потоком по принципу подобия.

Читатель тоже встраивается, но только в воображении - если он настоящий читатель, и через чтение формируется свой поток у читателя, если он потенциальный автор. Но главное в авторстве - нисхождение Луча, который единственно является настоящим Автором.

Луч нисходит как любовь, и в авторе рождается ответная любовь. Автором становится любящий - бескорыстный, живой, искренний человек. Он любит Луч, а не себя. И любит тех, кто в Луче  и, как правило, в его потоке. Разнопотоковые авторы не понимают и часто не принимают друг друга, даже порой отрицают и ненавидят - во имя своего божественного и по причине самообожествления (чтобы избежать этого, надо отличать себя от своего божественного).

Фетишизм, поклоняющийся вывескам и статусам, нередко маскируется под настоящесть, но он всегда лишен любви, искренности, бескорыстности и свободы.

Помню, знакомая спрашивала у меня: какого цвета у тебя зонтик? Вроде самый простой вопрос. В какой-то прошлой, очень далекой теперь, жизни он имел бы смысл, ответ что-то рассказал бы обо мне. Но сейчас моя нормальность настолько ненормальна, что я не могу ответить на этот простой вопрос. И я с полной ответственностью могу сказать: большое счастье иметь зонтик любимого цвета, образно говоря, - своего любимого цвета. Иначе это не мой зонтик, а просто зонт - укрытие от дождя. Можно и так жить - предельно аскетично. И тогда дом, в котором я живу, как у Цветаевой - «дом и не знающий, что мой - как госпиталь или казарма»...

- Знаешь, есть на свете вещи не особенно существенные, Лили. Например, цвет дома. Большое ли он имеет значение, если говорить о жизни в целом? А вот поднять человеку настроение. - это да, это важно. Вся проблема людей в том, что...
- Они не понимают, что важно, а что не нет, - договорила я за нее, гордясь тем, что мне удалось понять ее мысль.
- Я собиралась сказать немного иначе: проблема в том, что они понимают, что важно, но не делают выбор в пользу важного. Понимаешь, насколько это трудно, Лили?... Труднее всего на свете выбирать то, что имеет значение.

(Из книги " Тайная жизнь пчел" Сью Монк Кидд)

Я с вороной была любезна,
и она над несносной бездной
вознесла мой небесный слух,
что, казалось, уже был глух
к нежным песням моей надежды.
Я в вороньих лечу одеждах 
к светам райским своей души
по следам, где слова прошли.

11.06.2025