Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
И рай, и ад — в нас, что выберет человек своей реальностью, то и создаёт. Выбравший Бога, творит Его волю, а она в том, чтобы любить ближнего, как самого себя — т.е. осуществлять ближнего как рай, а не как ад.
Быть живым — это быть вопрошающим, т.е. обращённым к Вечности с вопрошанием вечности.
Любовь — мост, она соединяет всё со всем и всех со всеми.
Любовь бывает односторонней (подвиг, жертва) и взаимной, когда поток любви струится от одного к другому без искажений и преград (дружба равных).
Чем реальнее добро, которое творит личность, тем реальнее демоны, с которыми она сражается.
Если встанет выбор: спасать себя ценой утраты поэзии в себе или, наоборот, спасать поэзию в себе ценой собственной гибели — что правильнее выбрать? Что лучше?
Ответ не так прост. На самом деле я — это и есть поэзия, всё остальное во мне — биоробот, набор инструментов и социальная машина. Изъятие поэтического из человека — это разновидность казни.
Целые слова и есть неподъёмные, слова в Боге, слова из Бога в Бога текущие — слова вмещающие целое. В этом смысле поэзия говорит только неподъёмными словами. Неподъёмными, но поднимающими.
Любим мы подлинного, глубинного человека (подлинным в себе — если любовь настоящая, неизбывная), а ругаемся с ситуативным, поверхностным. Если наше поверхностное нападёт (подлинное никогда не нападает) на чужое подлинное как на ситуативное, то страшно согрешит. Так бывает, когда другой — подлинный, а я сам ситуативный. Принимая свои грёзы за истину, наше поверхностное обычно приписывает свои собственные грехи другому, потому удобнее всего диагностировать себя по своим же претензиям к другому.
Дружба — поиск Песни сердца другого (петь навстречу), вызывание своей Песней Песни другого. Это бережное внимание к Песне другого. Светящийся шар на картине Чюрлёниса «Дружба» — и есть Песня. Её принимают или передают — всё это пение Одной Песни.
Современный человек зажат между низостью и пошлостью, мало кому удаётся преодолеть в себе это и вырваться на свободу.
Однажды куб себе сказал:
Я сам себе противен стал:
Моя шестая сторона
Навеки неба лишена,
И - будь на ней глаза мои -
Все смотрит в глубь и мрак земли.
Земля, таким речам внимая,
Вскричала, гнева не скрывая:
"Осел, не потому ль темна я,
Что ты седалищем своим
Мою поверхность покрываешь:
И боком темным и слепым
Мне вечно солнце заслоняешь?..
Черная птичка над миром летает,
Так заунывно поет…
Кто услыхал, обо всем забывает;
Кто услыхал, безутешно страдает,
Счастья больше не ждет.
В черную полночь присядет порою
Смерти на палец она отдохнуть;
Смерть ее гладит костлявой рукою:
"Будь, моя птичка, послушной такою"…
Птичка вспорхнет, продолжая свой путь
Крестьянский мальчик,
Лежа в лесу,
Читал.
Чем же я был потрясен?
Оттого, что не знает
Он о себе.
Я хотел стать Марией,
Чтоб умастить ему ноги
И волосами своими
Осушить их.