Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
С ангелом поведёшься, от ангела наберёшься.
Хранить память — не значит хранить пепел. Хранить память — это поддерживать огонь. А огонь — это жажда. Жажда подлинного...
Целые слова и есть неподъёмные, слова в Боге, слова из Бога в Бога текущие — слова вмещающие целое. В этом смысле поэзия говорит только неподъёмными словами. Неподъёмными, но поднимающими.
Всякий гений умён умом Луча и глуп своей глупостью — это неизбежность.
Чужой правильный ответ без правильно поставленного своего вопроса — это неправильный ответ, несмотря на внешнюю правду.
Быть живым — это быть вопрошающим, т.е. обращённым к Вечности с вопрошанием вечности.
Когда я свободна — ищу свободы,
когда в рабстве — ищу рабства.
Свободу может искать только свободный.
Чем отличается мышление от имитации мышления? Местом, где оно осуществляется.
Так должно быть, и так есть — две большие разницы. Мы постоянно одно выдаем за другое, льстим себе — это и есть прелесть.
Счастье — такая штука, которая должна храниться высоко — т.е. на таком бытийном этаже, куда ничто низменное (ни моё, ни чужое) не в состоянии дотянуться.
Ты изранил меня крылами,
о мой час, улетая прочь!
Куда мне деться с моими устами?
На что мне день? На что мне ночь?
Сиротея день ото дня,
я тону в людском равнодушье.
Вещи, которым я отдал душу,
по частям расточают меня.
Любой предмет взывает: «Вникни, чувствуй!»
Любая тропка молит: «Сохрани!»
День, прожитый без славы и искусства,
вернут, как счастье, будущие дни.
Кто вычислит итог? Кто отделит
нас от годов, чья поступь отзвучала?
Что мы узнали с самого начала?
То, что предмет с другим предметом слит?...
Художник — человек последней цели, не старея проходящий через столетия, вечно юный. Другие приходят и уходят — он остается всегда. Другие оставляют за спиной Бога, словно воспоминание. Для человека творчества Бог — последняя, самая заветная цель. И когда святоши говорят: «Он есть», а отчаявшиеся ощущают: «Он был», мастер смеется: «Он будет!». И вера его — более чем вера...
I. ПОНИМАЕШЬ — мы в самом начале.
Так, словно ничего еще не было.
За нами — тысяча и один сон — и никаких дел.
II. НЕТ для меня ничего более блаженного, чем знать это.
Одно: что надо стать Зачинателем.
Кем-то, кто напишет первое слово после тире, растянувшегося на сотни лет.
Есть счастливцы и счастливицы,
Петь не могущие. Им —
Слезы лить! Как сладко вылиться
Горю — ливнем проливным!
Чтоб под камнем что-то дрогнуло.
Мне ж — призвание как плеть —
Меж стенания надгробного
Долг повелевает — петь.
Пел же над другом своим Давид,
Хоть пополам расколот!
Если б Орфей не сошел в Аид
Сам, а послал бы голос....
Что называть вдохновением, что - сладкими звуками, что - молитвами? Если относительно сладких звуков и молитв столковаться сравнительно легче, то с вдохновением дело не так-то просто. А ведь Пушкин выдвинул это слово на первое место. Вполне очевидно, что для того, чтобы понять пушкинскую формулу, надо знать прежде всего, что следует разуметь под словами "вдохновение", "сладкие звуки", "молитвы"...
Нет, ты не прав, я не собой пленен.
Что доброго в наемнике усталом?
Своим чудесным, божеским началом,
Смотря в себя, я сладко потрясен.
Когда в стихах, в отображеньи малом,
Мне подлинный мой образ обнажен, —
Все кажется, что я стою, склонен,
В вечерний час над водяным зерцалом
Много обителей у Бога Духа Святаго в этой пространной вселенной, но чистое сердце человеческое есть обитель Его величайшей радости. Оно-то и является Его истинной обителью, все прочее — лишь Его мастерские. Никогда сердце человеческое не может быть пусто, оно всегда наполнено: или адом, или миром, или Богом. Содержание сердца зависит от чистоты сердца...