Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Человек — не фабрика по производству добрых дел, к нему нельзя относиться утилитарно. Человек — не средство для получения того или иного добра, он сам — цель.
«Из какого сора» растут не только стихи, но и люди... Растут и вырастают.
Растёт в нас Бог, и мы растём Им и в Него — из своего ветхого «сора», из «сора» обыденности и «мёртвой жизни» автоматизмов. Постчеловек развернётся и будет расти в обратном направлении — в сор, потому и перестанет быть человеком. Человек — это тот, кто растёт «из сора» в Поэзию.
Русская философия мне напоминает черепаху Зенона, которая впереди Ахиллеса западной философии только потому, что ищет не дробное знание, а целое — т. е. Сердце.
Мы находим доказательства тому, что хотим доказать.
Бог скрывается от тех, кто хочет скрыться от Него. Настоящие слова тоже как бы скрываются от ненастоящих, неживых сердцем людей. Неживые люди не понимают живые слова, ибо перевирают их в своём уме.
Юродивого можно назвать человеком, сбросившим с себя ярмо толпы (как раз в этом смысле: толпой идут в ад). Но в юродивом остаётся общее с другими людьми, которое в Боге (то, что имеет в виду Златоуст, когда говорит, что народ — это святые, а не толпа людей).
Здравомыслие — это совесть, а не интеллект. Движение к здравомыслию — это путь очищения совести.
Не желай иметь, а желай быть достойным того, чтобы иметь,
и дано будет.
Единственный способ светить другим — светиться навстречу Свету.
Человечность — это божественное в нас, а не человеческое. Это Христос в нас.
В пещере пахнет прелою травой
Огни домов уже давно погасли,
Но ангелы поют над головой
И теплый свет окутывает ясли,
И тишина приходит в сердце Той,
Кому вошел в утробу Дух Святой.
Звезда сияет, пыль блестит в луче
Христос, Спаситель мира и Мессия -
Красивый отзвук будущих речей.
Младенец спит и рядом спит Мария.
Все тяготы, что были и грядут
Сегодня не страшат и не гнетут.
А дальше снова в сборах и узлах,
Не позаботясь об угле и пище,
В который раз с младенцем на руках
Простое обустраивать жилище.
И к чужакам любой суров и строг,
Но это остается между строк...
- Нарисуй мне барашка, что может быть проще, да?
Курчавого, доброго, светлого как вода,
Чтоб поглядеть и забыть под сиянье лун,
Что мир состоит из неба и белых дюн.
Мир состоит из жажды или жары,
Из глупой надежды опять остаться в живых,
Из света и пыли, скитания вдалеке
И белых барашков на шелковом поводке...
Войди в мою ночь, Господи, тихим ветром,
Который в раю обдувает Твои оливы.
Рассей мою тьму мерцающим звездным светом,
Чтоб в этом мраке угадывались предметы,
Как остовы кораблей во время отлива.
Как блеклые краски на темной старой иконе,
Войди в мою ночь, в пустоте протяни руку...
Белая пряжа путается легко,
Свет через ставни белый, как молоко,
Белые перышки, отблески на лице,
Белая лилия вся в золотой пыльце.
Тайна вершится, а нам лишь обрывки фраз:
"Благословенна дева в сей день и час!"
Время не длится - захлестывает волной,
Свет материнства отсчет начинает свой.
Когда сердце бросается воле наперерез,
Все что важным казалось внезапно теряет вес
И мне снится сон, что я иду через лес
Собираю в букет бессмертник и клевер дикий
Незаметные как ворсинки на ежевике,
Опускаются ангелы с темных своих небес
Девочка моя,
Ласточка моя,
Солнышко мое тише.
Алою зарей паруса горят –
Но не для тебя…. – вижу.
Девочка моя,
Закрывай глаза –
И не нужно слез- ладно?
Сердце для тебя – на углях сожгу
– вот моей любви ладан.
Девочка моя,
Тихая моя,
Грустная моя - хватит
За душевный Свет
За лилейный цвет –
Дорогой ценой платят.