Образ хранился в моей душе нетронутым два десятка лет - пока я доросла до понимания. 
И, что любопытно, как только нарисовав его - объективировав таким образом, я смогла осмыслить его. 
Даже бросающееся в глаза сходство с иконой «Прибавление ума» оставалось мной не обнаруженным.  
КАК этот образ хранился во мне, если я не имела к нему доступа, пока не нарисовала? Я не могла исказить его, ибо никакие мыслительные операции с ним не были возможны.
Это ведь тоже интересно и познавательно. И к пониманию того, что такое икона имеет отношение
 В любом случае, живший внутри меня образ теперь живёт в изображении. Больше рисовать я не буду  - не смогу ТАК же искренне (образ перешёл в картинку), теперь его можно только повторять, воспроизводить то, что на картинке, но не передавать сызнова - как первый рисунок. Хотя смутно я ещё помню, храню в душе уже не образ, а как бы его отпечаток. Но это уже не такое яркое впечатление, как хранившееся 2 десятка лет.
В некотором смысле мой рисунок - это своего рода икона.
Вероятно, иконы нужны для того же, для чего мне нужен был рисунок - для общения с образом, для его объективации.  Мыслительные операции с образом возможны только в таком случае.

А подлинность иконы, наверное, в том самом переходе образа - когда образ поселяется в иконе и живёт в ней, как прежде жил в нашем сознании.