Пазлы

Речь пойдёт, конечно, не о привычной игре в пазлы, когда картинку, разделённую на множество мелких деталей, собирают воедино. Хочется поговорить о другом — насущном и важном, и при этом напоминающем пазлы.

* * *

О чём могут поговорить два пазла? Ну, конечно, только о целой картинке — она их соединяет, даже если они расположены на её противоположных краях и не соприкасаются. Общая картинка — целое — это всё, что есть у них обоих.

Можно наверное попытаться предложить друг другу рассмотреть тот фрагмент общего рисунка, который их различает, но чтобы его увидеть и воспринять, придётся говорить в контексте целого, т.е. опять о той самой общей для всех картинке.

* * *

Многие из нас сумели найти в жизни какие-то островки истины, которые нам дороги, ибо сердце вполне узнало их, как истинные. Мы дорожим такими «осколками» Правды Христовой как сокровищами. Ещё бы не дорожить! Ведь они согревают и питают душу, зовут на путь добродетелей. Но разве не похожи добытые нами фрагменты истины на те же пазлы?

Представьте себе человека, который гордится (пусть даже втайне от себя) тем, что является не то чтобы обладателем, а просто держателем, носителем (в смысле носильщика) пары-тройки фрагментов-идей, а то и вовсе имеет в наличии лишь один. Зато он подлинный, и при этом — мой! Такой человек свой фрагментик пазла возводит чуть ли не в абсолют, забывая, что без видения целой картинки в нём смысла мало. Частичка целого обретает смысл только в соотношении с другими частями, в единстве с другими созидая некий пейзаж или портрет.

Так и с теми или иными нашими умными (воображаемыми) добродетелями. Знание о спасении, подаренное Самим Спасителем, едино и неделимо — оно целостно. Если всё духовное знание и вероучение поделить на фрагменты, на части, картина с Образом спасения распадётся на куски, и каждый возьмёт себе по кусочку целого, потеряется смысл. Именно это мы зачастую совершаем, сражаясь за ту или иную свою правдочку.

Представим человека, который держит в руке один единственный фрагмент преогромной картины, как фрагмент пазла. Он носится с ним повсюду, но как расположить в пространстве не понимает, где верх фрагмента, где низ — не знает. И, главное, он не понимает, что этот фрагментик сам по себе — всё равно что ничего. Он всецело зависит от других частей, и его расположение в пространстве-времени тоже всецело диктуется логикой целого (единства всех других частей).

То есть, без цельности мышления мы обречены лгать, даже добыв фрагментик правды. Мы лжём зачастую именно по этой причине — возводим свой фрагмент или даже свои фрагменты на уровень целых вещей. Мы мыслим о фрагменте целого, как о целом, и потому пребываем в прелести.

Есть ещё один штрих, стоящий нашего внимания. Целостность нам не даётся потому, что мы норовим присвоить себе добытый фрагментик истины, норовим возвыситься с его помощью над другими. Но истина — это то, чем надо служить Богу и ближним. То есть, добытый фрагментик следует так разместить по отношению к себе, чтобы служить им ближнему, а не возноситься над ним. Как говорил Чехов, чужими грехами свят не будешь. Плодом покаяния как раз и является перемена ума, когда человек перестаёт тянуть одеяло на себя по поводу и без повода. Этому можно научиться. Существует, к примеру, психологическая игра, которая пытается привить соответствующие навыки. Суть её вот в чём.

Геометрическую фигуру разрезают на несколько частей, чтобы потом, командно, собирать воедино. Главной особенностью игры является принцип, благодаря которому только и можно выиграть: надо стараться увидеть «нужду» ближнего и помогать не себе, а ему, отдавая имеющиеся у тебя части. Логика этой игры заставляет перестроить своё мышление и внимание с себя на другого, научает видеть потребность другого и «служить» ему. Ум игрока как бы перепрограммируется в процессе игры, привычная установка «нужное возьми себе» заменяется установкой «нужное отдай».

В подобную «игру» любят «поиграть» и афонские монахи. Александр Дворкин в своих «Афонских рассказах» вспоминает о ней так:

«Ощущение этой особости места (Афона — прим. С.К.) приходит ещё и оттого, что каждый человек старается исполнить желание другого, до того, как это желание будет высказано вслух. В ответ вы тоже стараетесь угадать желание другого человека, исполнить его с опережением. И такое служение ближнему доставляет удивительную, особую радость».

Такие упражнения, разумеется, не панацея, но они позволяют помалу двигаться в правильном направлении: от себя — к Богу и ближнему. Мы все немощны, все нездоровы. Научаясь прощать чужую немощь и служить Христу в ближнем (именно Христоугождение имеется в виду, а не человекоугодничество), мы приближаемся к тому счастливому моменту, когда уже не я живу, но Христос во мне. Только Христос собирает нашего внутреннего человека воедино, и тогда мы видим правильное взаимоотношение частей единой картинки, нашему видению открывается живая связь вещей друг с другом, и мы можем корректно рассуждать.

* * *

Испортить человечество как целое несложно — надо обманом заставить его играть не в свою игру. Если представить людей пазлами, а человечество, условно говоря, какой-то единой картинкой, то надо попросту подменить картинку, которую будут создавать пазлы (в которую они собираются и в которой собираются воедино). Ну, скажем, раньше пазлы собирались в куст клубники, а теперь станут собираться в стакан с ядом. Хитрость процедуры в том, что человек — пазл преобразующийся и самонастраивающийся, т.е. он в процессе своей деятельности видоизменяется. Строящие клубнику пазлы уподобляются клубнике, становятся клубникой, а строящие ядовитую картинку сами наполняются ядом и становятся ядовитыми.

Июль 2016, январь 2018,  декабрь 2019