Зов и вызовы

Шар и круг

Не вписывай меня в свои круги —
я — шар, не круг, и не вмещаюсь в стаи.
Твои заборы чересчур строги,
дома твои — для тучных кур сараи.

В них не живут ни радость, ни печаль —
там жизни призрак теплится случайный.
Во всём твоём царит горизонталь,
и места нет для зова вертикалей.

Ах, этот скучный, глупый, плоский мир...

Обман

Оглохла, Господи, — и стала лучше слышать
всё, что не слышат, что не нужно здешним.
Уснула в бодрость, распростившись с внешним,
и утаила в мире то, что мира выше.

Обман настиг забывчивостью пёстрой: 
всё знала, слышала, но забывала, 
и только Богу руки целовала,
где в них впивался ужас мира острый.

Нет сил...

Нет сил ни плакать, ни бороться,
ни погибать...
Хочу прилечь поближе к солнцу
и горевать;
согреться чтоб душой исподней
иль умереть;
проснуться, чтоб в саду Господнем
и песни петь.

Глохнем все мы...

Господи! Ну как же Ты всех слышишь...
Ведь оглохнуть можно...
Сергей Белорусов

Глохнем все мы — видно, слишком громко 
мир кричал за нас и против нас. 
Мы теперь того всего обломки, 
что когда-нибудь нас вновь создаст. 

Господи, а если на молекулы 
и обломки эти разберут? 
Ты — един, да убежать нам некуда: 
вновь хитон Твой негодяи рвут. 

Господи, Ты слышишь и безбожников,
и святых? И жертв, и палачей... — 
у кого из них теперь в заложниках? 
Чей Ты Бог? Иль Ты уже ничей?..

Мимо

Ветры жестоки —
плакать душа не в силах.

Милые люди, что ж вы всё время —
мимо?

Страшные люди, как вы жестоки
стали!

Глупые люди —
быть людьми перестали...

Умерли люди?
Я почему живая?

Остановите,
выскочу из трамвая!

Этот — не мой,
бессловесный...

Я — глупая, опять скажу...

Я — глупая, опять скажу.
И вновь, и вновь себя я нахожу глупей, 
чем прежде.

Вечно глупый ищет 
потерянный свой ум, 
и дух в нём ветром свищет
сквозным.

Жилой ли это дом? Живой,
по стенам бьётся вой — людской прибой, 
шатая волю, дышащую слухом.

Кто спросит: а была ль в дому старуха?
Была, наверное. Разрухой полон дом, 
как счастьем у других.
В мечтах, конечно, в памяти.
 
Дух вечный глух к тому, 
что не бывало пламенем...

Компромисс — ни слово, ни молчание...

Компромисс — ни слово, ни молчание,
ни судьба, ни бегство от судьбы,
средь людей привычное скучание:
надо жизнь свою средь них пробыть.

Убежать не пробуй, не получится —
вновь придёшь на скорбные пути,
до конца собой придётся мучиться,
чтобы голос зова не утих.

Преизбыток

Бесчувственность — от преизбытка чувств,
забывчивость — от преизбытка памяти...
Контузия души — не вид искусств,
хотя изобразима на пергаменте.

Отдельный штрих орнамента — обрыв:
апгрейд не нужен, не поможет просто.
Не слишком сильный прошлого порыв,
как ураган, сминает жизни остов.

Средь бури проще спать — надёжней спать,
жизнь самотёком иногда несётся;
когда судьбы стихией поздно стать,
бездействующий может быть спасётся...

Не лампа, а лучик...

Цветение — солнечный свет,
и плод ведь — не лампа, а лучик.
Прими непонятный совет:
надейся на солнечный случай!
Выхватывай свет из ночи,
плети для спасателей тросы,
чтоб в небе сияли лучи
в ответ на пределов запросы.

Извне или изнутри?

По сути есть всего два варианта воздействия на другого: извне и изнутри. Извне — это наш обычный метод, человеческий, когда мы лупим друг друга по острым углам, которые нас царапают и/или ранят. Вполне приемлемый метод, если не впадать в крайности, правда, малоэффективный, т.к. отбитые в житейской драке наросты нередко нарастают на душах вновь — по внутренним причинам...

Всё — Ты

Я не готова, Господи —  прости,
ведь Ты сказал: должна быть наготове.
Боюсь не справиться и подвести — 
пришедшие несчастья слишком внове.

Моей сластолюбивой плоти
на фронте, как и на работе,
всё кажется избыточно мертво.
Я не владею мастерством.

Лишь Ты, всё —  Ты, я так привыкла,
с тех пор, как боль в меня проникла,
всё жду Твоё и от Твоих:
прости, не знаю сил своих.

Поэтический ответ

Первый вариант формулировки той или иной мысли, пришедший по вдохновению, в ответ на вопрошание, всегда целостен и точен (поэтичен). Силы уходят лишь на подбор слов, соответственных воспринимаемому силовому полю — потоку, но слова сами спешат встать на своё место. Это — поэзия, хоть и не стихи. Если происходит потеря по каким-то техническим причинам уже готового текста, эта потеря невосполнима. Повторно мысль не формируется сама, повторно оформляю её в слова я...

Третий путь — единственный и невозможный?

Пока в СССР на практике проверяли позитивные и негативные стороны коллективизма, Запад, в противовес, изучал дискурс индивидуализма и т. н. индивидуальных свобод. С исчезновением Советского союза конец пришёл тому и другому, главным трендом становится человеконенавистничество. Перед размышляющим о судьбах мира человеком как бы лежат две отыгранные карты: коллективизм и индивидуализм, лишь христианство предлагает ему нечто иное...

Время быть сократами

Нужна свобода от больного социального, которая возможна только в случае существования подлинного личностного общения во Христе. Человека нет вне общения. Значит, должна быть альтернатива социальности, искажающей дух — общение во Христе. Человеческое Я во многом зависит от другого и других, от среды. Потому так важно, чтобы христиане были друг для друга и вообще для окружающих людей опорой в истине...

Чем опасны книжники?

Людей думающих можно разделить на два вида. У одних сначала книги — потом жизнь по книгам (по букве), у других сначала жизнь, а потом — книги, помогающие жить разумно, осмысленно. Речь не просто о личностной доминанте или акценте, а о «бензине», на котором работает природная система душевно-духовного жизнеобеспечения личности, о главной движущей силе человека. У одних она — сугубо посюсторонняя, здешняя...

Обратный ход...

Обратный ход,
движение назад —
не развернуться,
а свернуться в точку,
пройти сквозь звук
взорвавшегося мира,
и ввысь и вниз взглянув,
уйти в глубины,
чтоб непорочность мира
пригласить
на званый ужин
накануне горя.

Вертикаль любви

Два крыла у меня,
два крыла:
боль глубокая
и радость высокая.
Я без них летать
не смогла б:
одинокая и жестокая.
Если больно,
я вглубь бегу.
Если радостно,
то взлетаю.
По пути себя
обретаю —
вертикаль любви
берегу.

Что значит «по плодам узнаете»?

Оказавшись вне привычной колеи, люди «ширмы» могут поразить бесчеловечностью не только других, но и самих себя. «Колея» и «ширма» — это всё, что у них есть. Личность развивается выходом за пределы того и другого. Колея проложена другими — это ноль, ничто; данное — не наша заслуга. «Ширма» — милость Господня. А что сделал ты сам? Кем ты стал, в противодействии, в сопротивлении внешнему? Вырос ли ты за границы своей «колеи» и «ширмы»...

Плотность жизни

Быть живым — намного сложнее, чем кажется. Часто называют жизнью чёрточку между двумя датами на могильной плите: датой рождения и датой смерти. И это неспроста. Нам кажется, что достаточно просто родиться и ещё не быть умершим, чтобы быть живым. Но это не так.Человек может как бы жить и не быть при этом живым, а только казаться — иметь кажимость бытия вместо бытия....

За стеклом

Стеклянная банка Гофмана — это первая «матрица», явившаяся миру ещё в 1817 году, задолго до фильма Вачовски. Ансельм поражён нечувствительностью других к стеклянному плену. Он спрашивает: «Но, любезнейшие господа, разве вы не замечаете, что вы все вместе и каждый в частности сидите в стеклянных банках и не можете шевелиться и двигаться, а тем менее гулять?»... Хочется освободить пленённых, но нельзя...

Извечный грех

Не подходите, не дышите в темя:
поэт — не свят, поэт грешнее всех.
Он безутешен — знает, что не время,
и торопить других — извечный грех.

Посторонитесь: смертному — дорогу,
стихам же путь укажут с высоты.
Поэт скорбит, но в песне понемногу
мир обретает новые черты.

Не из слов

Не из слов,
а из крови и плоти
возникает всё то,
что в киоте
появляется позже.

И гибнет
прежде смерти
в земной круговерти.

Воскресая,
живёт как бессмертье
всё, что было воспето
из смерти,
из её жизнеборных
оков.

Дорасти до Песни, или Истина не для того, чтобы ею бить

Пока человек не вырос, он думает, что истина ему дана для того, чтобы бить ею других (тех, у кого не так, иначе, по-другому — не в соответствии с его истиной). А когда вырастет, начинает понимать, что истина ему дана для того, чтобы видеть ею другого, видеть её в другом, всматриваться, вслушиваться в другого и любить его — истиной.

Два метода — два ума

…«Птицы» и «лягушки» — враги непримиримые, они не сойдутся никогда. История противостояний насчитывает десятилетия, но сами «военные» действия не происходят, т.к. оппозиционные группировки находятся в разных измерениях… Дар, по большому счёту, всегда не только наличие чего-то, но и отсутствие; это не только одарённость, но и уязвимость. Человек вообще — уязвим...