Черчилль о Троцком...

Вот что писал  Черчилль:

"Троцкий был амбициозен, и амбициозен в самом обычном смысле этого слова. Никакой коллективизм в мире не мог отнять у него чувство эгоизма, который стал в нем болезнью, и болезнью роковой. Он не только должен разрушить государство, он должен затем управлять тем, что от него останется. Он ненавидел любую систему управления, если она не предусматривала его в качестве командира или по крайней мере первого заместителя. <…> Он был евреем. Он все еще был евреем, и ничего с этим нельзя было поделать. Перенести тяготы судьбы, бросить семью, опозорить свой народ, наплевать на религию отцов, объединить еврея и гоя в общей ненависти — и все это для того, чтобы по такой глупой причине упустить столь великий трофей?! <…> О своей матери он пишет холодно и бесстрастно. Его отец — старый Бронштейн — умер от тифа в 1920 году в возрасте 83 лет. Триумф сына не принес счастья этому честному, трудящемуся, верующему еврею. Красные его преследовали за то, что он был буржуазией, белые — за то, что был отцом Троцкого. Он нашел жену, которая разделяла его коммунистическую религию. Она работала и строила заговоры вместе с ним. Она разделила с ним тяготы его первой сибирской ссылки во времена царя. Она родила ему детей. Она помогла ему бежать. А он ее бросил. Он нашел родственную душу в девушке из хорошей семьи, которую исключили из харьковской гимназии за то, что она призывала учеников не ходить на молитву и читать вместо Библии коммунистическую литературу. С ней он создал еще одну семью. Как пишет один из его биографов (Макс Истман), «при точном толковании закона она не была ему женой, так как Троцкий никогда не разводился с Александрой Львовной Соколовской, которая до сих пор носит фамилию Бронштейн Ему было трудно угодить. Ему не нравилось правительство Российской империи, и поэтому он взорвал его. Ему не нравился либерализм Гучкова и Милюкова, и поэтому он сверг их. Он не мог выносить социально-революционную умеренность Керенского и Савинкова, и поэтому он сел на их место. А когда коммунистический режим, за победу которого он боролся изо всех сил, наконец победил по всей России, когда диктатура пролетариата стала верховной властью, когда новый общественный порядок из теории превратился в практику, когда ненавистные традиции и культура периода индивидуализма были уничтожены, Он поднял бедных на богатых. Он поднял нищих на бедных. Он поднял преступников на нищих. Все случилось так, как он хотел. Но пороки человеческого общества требовали все новых плетей. В его натуре были спрятаны все качества, необходимые в искусстве уничтожения общества: организационный талант, как у Карно, холодный отстраненный интеллект, как у Макиавелли, ораторская способность увлекать толпу, как у Клеона, жестокость, как у Джека Потрошителя, стойкость, как у Оутса. Его неустанную высокую способность к действию не ослабляли ни малейшее сострадание, ни человеческие чувства родства или духовного единства. Подобно раковой опухоли, он рос, он питался, он причинял страдания, он убивал в полном соответствии со своей природой.
Коммунистические принципы, которые он с таким уничтожающим эффектом применял в отношениях с другими, теперь не могли ему помешать. Он отбросил их с той же легкостью, с какой он забыл свою жену, отца и собственное имя. Необходимо перестроить армию, необходимо добиться победы, сделать это должен Троцкий, и Троцкому это должно пойти на пользу. А зачем же еще делаются революции? Он использовал свой исключительный талант в полном объеме. Офицеров и солдат армии нового типа кормили, одевали лучше, чем кого бы то ни было еще в России, соответственным было и отношение к ним. Офицеров царской армии тысячами уговаривали вернуться. «К черту политику, давайте спасать Россию». Было восстановлено отдание чести. Возвращены знаки различия и старшинства. Командирам вернули их полномочия. Старшие офицеры и генералы обнаружили, что эти коммунистические выскочки относятся к ним с таким уважением, которого они никогда не чувствовали в кабинетах царских министров. А когда союзники оставили русское патриотическое движение, эти меры увенчались победой легкой, но полной. В мире нет ничего ниже преступного коммунистического класса. Действительно трудно смириться с таким фанатизмом, такой пошлостью, таким ханжеством. Но скучные и убогие фигуры русских большевиков не вызывают интереса даже размерами своих преступлений. Всё неординарное, контрастное затоплено широким азиатским наводнением. Даже смерть миллионов и страдания десятков миллионов не вызовут у будущих поколений интереса к их грубым лицам и диковинным именам".