Цветаева: Я одно вообще не умела — жить

...Надеюсь, что Люсьен поправляется. А ‹советовать› [зачеркнуто] высказываться насчет встреч или не-встреч, писем или молчания — во-первых, события меня уже опередили, во-вторых — меня слушать нельзя: я всегда — в этих вещах — намеренно и почти что злонамеренно — себе вредила — если такое можно назвать — вредом. 

Испытывала другого (степень его приверженности) испытывала себя (степень своей от-верженности, т. е. отрешенности), громоздила горы и разливала моря между тем и мной — и в конце концов (очень быстро) — теряла. 

Меня слушать — нельзя. Можно — когда дело уже потеряно. 

Нет, Ариадна, не дай Вам Бог в этом быть похожей на меня! (А наверное — похожи, ибо нет сходства не по всем фронтам.) 

Я в любви умела только одно: дико страдать — и петь. Даже не ждать — как Ахматова: «Только пела и ждала». Я одно вообще не умела — жить. А так как Вы налаживаете — жизнь… (Я всегда всякую жизнь — разлаживала, о, не чужую: только свою — с другим. А любить я умела — как никто, и никто об этом не узнал! И уже не узнaет: я недаром не крашу волос…) <...>
Любящая Вас и сопутствующая Вам по всем путям 

М. 
(19 апреля. 1938, из письма Ариадне Берг)