«Итак, сегодня? Неприкаянность и ожидание. Последнее гулянье в скверике. Умилён всем зелёным. Но петунии — неудача. Ровно в 3 часа покидаю больницу... Сразу на балкон — синий, единственный василёк напротив окна — уже отрада, и бархатцы», — писал Венедикт Ерофеев перед выпиской из психиатрической больницы.
Ерофеев вообще любил цветы, разводил на подоконнике фиалки и часто размышлял о растениях в записных книжках:
«Вижу, как цветут каштаны. Прихожу к тому, что красивее калины ничто не цветёт. Смотреть, смотреть. Нюхать, нюхать».
«Делая букет, надо в душе поговорить с цветком» (5-е правило из «50 заповедей икебаны»).
«По повсеместным деревенским понятиям собирающий цветы мужчина — придурок и размазня».
«И чего из себя воображает. Прямо не человек, а букет цветов из Ниццы».
Люди — это цветы, а цветы — это люди. Ерофеев и сам был бы не прочь стать цветком, затеряться среди фикусов и крокусов.
«А я уйду на балкон и притворюсь цветочком. Они придут, посмотрят — а это что за цветок на этом вот горшке? Носова со страху скажет что-нибудь не то, вроде «палтус».
Не полевые, не садовые, не комнатные, а чисто советские цветы с невероятными названиями живут не только в записных книжках Ерофеева, но и в его пьесе «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора».
«Декламатор и цветовод» Стасик рассказывает:
«Твои былинки и лютики — ну их, они повсюду. А у меня вот что есть — сам вывел этот сорт и наблюдал за прозябанием. Называется он «Пузанчик-самовздутыш-дармоед», с вогнутыми листьями. И ведь как цветёт! — что хоть стреляй в воздух из револьвера. Так цветёт — что хоть стреляй из револьвера в первого проходящего!...»
В той же оранжерее процветают «Стервоза неизгладимая», «Лахудра пригожая, вдумчивая», «Презумпция жеманная», «ОБХ-ЭС ненаглядный!» «Гольфштрим чечено-ингушский», «Гутенморген», «Занзибар мой бескрайний»…
---------
О писателях и их любимых цветах можно почитать в книге Ольги Кушлиной «Страстоцвет, или Петербургские подоконники».
Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун
Оставить комментарий