О сродстве Платонова с Гоголем и др.

Максим Горький Платонову: «В психике Вашей, – как я воспринимаю ее, – есть сродство с Гоголем. Поэтому попробуйте себя на комедии, а не на драме. Драму оставьте для личного удовольствия».

См. Загадки Гоголя. Розанов

* * *

В 1926 году Андрей Платонов на Всероссийском съезде мелиораторов был избран в состав ЦК Союза сельского хозяйства и лесных работ и переехал с семьей в Москву.

К тому времени он был женат на Маше Кашинцевой. С ней он познакомился в 1920 году в Воронежском отделении пролетписателей, где она служила. "Вечная Мария", она стала музой писателя, ей посвящены "Епифанские шлюзы" и многие стихи, которые слагал Платонов на протяжении всей жизни Работа в ЦК Союза сельского хозяйства не заладилась. "Отчасти в этом повинна страсть к размышлению и писательству", - признавался в письме Платонов. Около трех месяцев он работал в Тамбове заведующим подотделом мелиорации. За это время написаны цикл повестей на русские исторические темы, фантастическая повесть "Эфирный тракт" (1927), повесть "Епифанские шлюзы" (о петровских преобразованиях в России) и первая редакция "Города Градова" (сатирическое осмысление новой государственной философии).

С 1927 года Платонов окончательно поселяется в Москве, и следующие два года, пожалуй, можно назвать самыми благополучными в его  писательской судьбе, чему немало посодействовал Григорий Захарович Литвин-Молотов. Член Воронежского губкома и редколлегии воронежских "Известий" (он и привлек молодого Платонова к работе в местных газетах), Литвин-Молотов затем возглавил издательство "Буревестник" в Краснодаре (где вышел платоновский сборник стихов), а с середины 1920-х годов стал главным редактором издательства "Молодая гвардия" в Москве. Именно там были изданы два первых сборника рассказов и повестей Платонова.

Сохранилось несколько писем, в которых Литвин-Молотов разбирает произведения Платонова (в рукописях) и обнаруживает хороший литературный вкус, хотя и пытается удержать писателя в берегах здравого смысла (учитывать цензуру).

В это время Андрей Платонов создает новую редакцию "Города Градова", цикл повестей: "Сокровенный человек" (попытка осмысления Гражданской войны и новых социальных отношений глазами "природного дурака" Фомы Пухова), "Ямская слобода", "Строители страны" (из которой вырастет роман "Чевенгур"). Сотрудничает в журналах "Красная новь", "Новый мир", "Октябрь", "Молодая гвардия", выпускает сборники: "Епифанские шлюзы" (1927), "Луговые мастера" (1928), "Сокровенный человек" (1928), "Происхождение мастера" (1929).

Московская литературная жизнь воодушевила сатирическое перо Платонова на несколько пародий: "Фабрика литературы" (написанная для журнала "Октябрь", но опубликованная там лишь в 1991-м), "Московское общество потребителей литературы. МОПЛ", "Антисексус" (диалог с ЛЕФом,  Маяковским, Шкловским и др.).

1929 год был назван "годом великого перелома" - шло раскулачивание деревни. Перелом произошел и в литературной судьбе писателя - критики РАППа разгромили его рассказы "Че-Че-О", "Государственный житель", "Усомнившийся Макар" (статьи В. Стрельниковой "Разоблачители социализма" и Л. Авербаха "О целостных масштабах и частных Макарах"). "Усомнившийся Макар" был прочитан и самим Сталиным, который, в отличие от следующих вождей, читал все мало-мальски заметное, - он не одобрил идеологическую двусмысленность и анархичность рассказа. В глазах литературных функционеров это приравнивалось к приговору. Немедленно был рассыпан набор доведенного до верстки романа "Чевенгур".

Платонов искал заступничества у Горького. Алексей Максимович, высоко ценивший его как художника, но понимавший ситуационную  "неуместность" провидческого "Чевенгура", осторожно писал ему, прочтя рукопись: "Человек Вы - талантливый, это бесспорно... Но, при неоспоримых достоинствах работы Вашей, я не думаю, что ее напечатают, издадут. Этому помешает анархическое Ваше умонастроение, видимо, свойственное природе Вашего "духа". Хотели Вы этого или нет, - но Вы придали освещению действительности характер лирико-сатирический, что, разумеется, неприемлемо для нашей цензуры".

Осенью этого же года Андрей Платонов, по заданию Наркомата земледелия, много ездит по совхозам и колхозам Средней России. Впечатления от увиденного складываются в сюжет повести "Котлован", над которой он начинает работать.

"Сюжет не нов, повторено страданье" - эпиграф, сохранившийся в черновиках повести, подтверждает, что от первого впечатления писатель не отступил, рассказав об "апокалипсисе коллективизации" на "апокалиптическом" языке.

"Котлован" и пьеса "Шарманка", завершенные в 1930 году, при жизни Платонова опубликованы не были. Вышедшая в 1931 году в журнале "Красная новь" повесть-хроника "Впрок" только поддала жару в критическую топку, которая "переплавила" немало писателей и то же попыталась сделать с Платоновым. Повесть назвали клеветой на "нового человека" и "генеральную линию" партии.

Андрей Платонович вынужден был направить письма в центральные газеты с признанием своих ошибок, но ответов не получил, как не получил ответа и на свое письмо к Горькому, в котором писал: "Это письмо я Вам пишу не для того, чтобы жаловаться, - мне жаловаться не на что... я хочу сказать Вам, что я не классовый враг, и сколько бы я ни выстрадал в результате своих ошибок, вроде "Впрока", я классовым врагом стать не могу и довести меня до этого состояния нельзя, потому что рабочий класс - это моя родина, и мое будущее связано с пролетариатом... быть отвергнутым своим классом и быть внутренне все же с ним - это гораздо более мучительно, чем сознать себя чуждым... и отойти в сторону".

Наступившая изоляция не заставила Андрея Платонова бросить перо. Он пишет народную трагедию "14 Красных Избушек" - о голоде в русской провинции, к которому привел "великий перелом". Командировки от Наркомата земледелия по колхозам и совхозам Поволжья и Северного Кавказа дали писателю материал для повести "Ювенильное море" (1932).

С 1931 по 1935 год Платонов работал старшим инженером-конструктором в Республиканском тресте по производству мер и весов. В 1934 году  вместе с группой писателей побывал в Туркмении. По следам этой поездки написаны повесть "Джан", рассказ "Такыр", статьи "О первой  социалистической трагедии" и др. При жизни писателя опубликован лишь "Такыр". Следующая книга рассказов (после 1929-го) вышла в тревожном 1937 году - "Река Потудань", куда вошли такие классические произведения, как "Фро", "Июльская гроза", "В прекрасном и яростном мире".  Парадоксально, но именно это время тщательного отслеживания неблагонадежных спровоцировало появление первого и единственного при жизни писателя монографического исследования его творчества. Им стала большая обличительная статья А. Гурвича "Андрей Платонов" в журнале "Красная новь" (1937, № 10). Прослеживая творческую эволюцию писателя, Гурвич определил, что основой художественной системы Платонова является "религиозное душеустройство". По сути верно, но на фоне "безбожной пятилетки" это было политическим доносом. Платонов ответил Гурвичу в "Литературной газете" 20 декабря 1937 года статьей "Возражение без самозащиты".

Задуманная Платоновым книга, вослед Радищеву, "Путешествие из Ленинграда в Москву в 1937 году" значилась в планах издательства "Советский писатель" на 1938 год. Писатель проехал по маршрутам Радищева и Пушкина, собрал материал, но книга не вышла. В 1938-м его пятнадцатилетний сын Тоша (Платон) по навету был арестован и осужден по статье 58/10 - "за антисоветскую агитацию". Освободили его лишь в 1941 году благодаря хлопотам Михаила Шолохова (в то время депутата Верховного Совета СССР), который дружил с Платоновыми. Из заключения Тоша вернулся со злой чахоткой и через два года умер. Это горе Платонов не изжил до конца своих дней.

Любовь Калюжная