Огонь

СЛОВАРЬ БИБЛЕЙСКОГО БОГОСЛОВИЯ

Со времени избрания Авраама знамением О. отмечена вся история отношений между Богом и Его народом (Быт 15.17). Это библ. откр. не имеет ничего общего с философией природы т. наз. естественных религий или же с религиями, обожествляющими О. Израиль вероятно разделял со всеми древними народами теорию четырех стихий; но в его религии О. имел лишь значение знака, как бы указующего вехи на пути к Богу. И действительно, Ягве, вступая в личный диалог с ч-ком, всегда является как бы «в виде огня»; с другой стороны, О. не есть единственный символ, выражающий сущность божества: он или сочетается с противоположными символами, как дуновение, вода, ветер, или преображается в свет.

ВЗ

I. ТЕОФАНИИ

1. Согласно основному опыту странствия народа в пустыне, О. выражает не только славу, но прежде всего святость Божию, и влекущую к себе, и устрашающую. На горе Хорив Моисея привлекает явление горящего куста, к-рый горит огнем и не «сгорает»; но голос Божий предостерегает его, что он не сможет приблизиться, пока Бог не позовет его и пока он сам не очистится (Исх 3.2 сл). На Синае гора дымится от окружающего ее О. (19.18), но не разрушается, в то время как народ трепещет от страха; он не должен приближаться к горе, а Моисей вновь призывается взойти к Господу, открывающему ему Себя. Т. обр. Бог проявляется как О. поедающий не для того, чтобы сжигать все на пути Своем, ибо он призывает тех, кого очищает.

Событие, происшедшее позже на этом же месте, помогает лучшему пониманию символического значения О. Илия, пророк исполненный ревности и сан подобный О. (Сир 48.1), ищет на Синае присутствия Божия. После большого и сильного ветра и землетрясения он видит О., но «не в огне Господь»: о том, что проходит Господь, возвещается как раз противоположным символом: веянием тихого ветра (3 Цар 19.12). Равным образом, когда Илия несется на небо в огненной колеснице (4 Цар 2.11), О. этот является всего лишь одним из ряда символов, возвещающих посещение Бога живого.

2. Пророческое предание также уделяет значительное место роли знамения О. в религиозной символике. Исаия в час своего призвания видит только дым (Ис 6.4) и думает, что погиб, ибо приблизился к святости Божией; но в конце видения уста его очищаются углем горящим (6.6,7). В первом видении Иезекииля бурный ветер и О. сопоставляются с радугой, сияющей в облаках (Иез 1.28), но из них видно «как бы подобие человека» (1.26): этот образ напоминает скорее светящееся облако Исхода, чем Богоявление на Синае. В апокалипсисе Даниила О. входит в то окружение, на фоне которого проявляется присутствие Божие (Дан 7.10), а еще более значительна его роль в описании Суда (7.11).

3. Толкуя теофанию, совершившуюся в пустыне, традиции, как Второзакония, так и священнические, уточнили двойное значение знамения О.: откр. Бога живого и требование чистоты Богом святым. Бог говорил «из среды огня» (Втор 4.12; 5.4,22,24) и дал скрижали Закона (9.10), чтобы стало понятно, что не следует представлять Его посредством изображений. Но этот О. был также О. разрушающим (5.25; 18.16), устрашающим ч-ка (5.5); только избранник Божий видит себя уцелевшим, несмотря на то, что он находился перед лицом этого О. (4.33). Достигнув этой стадии, Израиль может представлять Бога в образе «поядающего огня» (4.24; 6.15), не отожествляя его с естественной стихией; выражение это есть не что иное как транспонирование темы божественной ревности (Исх 20.5; 34.14; Втор 5.9; 6.15). О. символизирует непримиримость Бога к греху; он пожирает все, что встречает; так же поступает Бог в отношении к закоренелому грешнику. Иначе обстоит дело с избранными: им дано приблизиться к О., дабы преобразиться.

II. В ТЕЧЕНИЕ ИСТОРИИ

1. Жертва огнем. - Подобное представление Бога как О. пожирающего встречается в богослужебном употреблении жертв всесожжения. Быть может у Израиля -это желание полного очищения, вернее желание сделать Богу непреложный дар, к-рое Израиль выражал сожжением жертвы, дым от к-рого поднимался потом к небу. Здесь О. снова имеет лишь символическое значение и не имеет освящающей силы при совершении любого обряда: напр., запрещен языческий обычай сжигать в О. своего первородного сына (Лев 18.21; см Быт 22. 7,12). Но с точки зрения символической О. имеет большое значение в культе: на жертвеннике должен был поддерживаться постоянный О. (Лев 6.9-13), не зажженный рукою ч-ка: горе тому, кто посмел бы подменить О. Божий О. «чуждым» (Лев 9.24-10.2). Во время таких памятных жертвоприношений, как Авраамово (Быт 15.17), Гедеонова (Суд 6.21), Давидово (1 Пар 21.26), Соломоново (2 Пар 7.1-3), Илиино (3 Цар 18.38), мы видим чудесное вмешательство Бога вплоть до чудесного воспламенения густой воды, давшего новый постоянный О. (2 Мак 1.18-22). Ниспосланием О. Бог свидетельствует, что жертва, принесенная ч-ком, Ему угодна и служит для скрепления богослужебного союза.

2. Пророки и огонь. - Хотя народ и совершал охотно жертвоприношения, он не хотел понимать истинного значения О. на Синае. И все же божественный О. нисходит к людям в лице пророков, но обычно для того, чтобы воздать за попрание святости Божией, очищая и наказывая. Моисей смягчает покрывалом сияние божественного О., исходящее от его лица (Исх 34.29), но сжигает О-м «грех», т.е. золотого тельца (Втор 9.21); О. же, отмщая за него, истребляет восставших (Числ 16.35), как прежде Египтян (Исх 9.23). Подобно Моисею, Илия, «пророк, восставший как огонь» (Сир 48.1), как бы располагает по своему изволению молнией, дабы уничижить гордых (4 Цар 1.10-14).

Пророки-писатели возвещают и часто описывают гнев Божий как О.: он карает нечестивых (Ам 1.4-2.5), уничтожает грешные народы в некоем гигантском всесожжении, напоминающем ханаанские обряды в долине Тофет (Ис 30.27-33), пылает в чащах леса, т.е. в Израиле, так что само беззаконие превращается в О. (Ис 9.17 сл, ср Иер 15.14; 17.4,27). Однако О. предназначен не только для уничтожения: он очищает; само существование пророков, приближавшихся к Богу и не испепеленных, свидетельствует об этом. Остаток Израиля подобен головне, вырванной из О. (Ам 4.11). Исаия, уст к-рого коснулся очистительный О. (Ис 6.6)> возвещает Слово, как будто не томясь внутренне, тогда как у Иеремии в сердце - как бы горящий О., к-рого он не в силах остановить (Иер 20.9); он становится горнилом для испытания народа (6.27-30); он - глашатай Бога, сказавшего: «Слово Мое не подобно ли огню?» (23.29). Так, в последний день вожди народа должны стать «как горящий светильник среди снопов» (Зах 12.6), сами производя суд Божий.

3. Мудрость и благочестие. - Этот религиозный опыт переживается и нек-рыми другими лицами. Второ-Исаия говорит о пленении как о горниле страданий (Ис 48.10). Мудрые сравнивают с О. постигающие ч-ка наказания. Испытания Иова в известном смысле подобны наказанию, постигшему мятежников в пустыне (Числ 16.35) или жертв О., низведенного Илией (Иов 1.16; 15.34; 22.20), и великих разрушительных вод (20.26.28). Но наряду с этим устрашающим действием О., мы видим и его действие, очищающее и преображающее. Горнило уничижений и гонений испытывает избранных (Сир 2.5; ср Дан 3). О. может также символизировать всепобеждающее горение духа: любовь это пламень Ягве, большие воды не могут потушить ее (Песн 8.6,7); здесь противополагаются оба главных символа - О. и вода; О. побеждает.

III. В КОНЦЕ ВРЕМЕН

О. суда - непреложное наказание, подлинный О. гнева, когда Он поражает ожесточенного грешника. Но тогда - такова сила символа - этот О., уже истребивший нечистоты, продолжает жечь изгарь (ср Иез 22.18-22). В Откр. выражается т. обр. во что превращается жизнь твари, к-рая, отвергая очищение божественным О., продолжает гореть в нем. Это означает нечто большее, чем предание об истреблении Содома и Гоморры (Быт 19.24). Исходя из факта существования кощунственных обрядов в долине сынов Енномовых (тофет = геенна; Лев 18.21; 4 Цар 16.3; 21.6; Иер 7.31; 18.5 сл), углубляя такие метафоры пророков, как пожар (Ис 29.6; 30.27-33; 31.9) или плавление металлов, представляли себе эсхатологический Суд как некий О. (Ис 66.15 сл). Он подвергает испытанию золото (Зах 13.9). День Ягве «как огонь расплавляющий» (Мал 3.2), «пылающий как печь» (4.1) и пожирающий всю землю (Соф 1.18; 3.8), начиная с Иерусалима (Иез 10.2; Ис 29.6). Этот О. пылает как бы изнутри, как тот, к-рый исходит из среды Тира (Иез 28.18). «Червь не умрет и О. не угаснет» в трупах людей, отступивших от Бога (Ис 66.24; Мк 9.44). «Господь Вседержитель... пошлет О. и червей на их тела» (Иф 16.17). - Но здесь опять чувствуется амбивалентность этого символа: в то время как нечестивые преданы своему внутреннему О. и червю (Сир 7.19), спасенные от О. окружены стеной О., к-рой является для них Ягве (Ис 4.4 сл; Зах 2.9). После очищения Иаков и Израиль становятся в свою очередь О-м (Авд 18), как бы участвуя в жизни Бога.

НЗ

С пришествием Христа начались последние времена, хотя конец времен еще не настал. В НЗ О. также сохраняет свое традиционное эсхатологическое значение, но религиозная действительность, к-рую он знаменует, актуализируется уже во время Церкви.

I. ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

1. Иисус. - Возвещенный как веятель, к-рый бросает солому в О. (Мф 3.10) и крестит О-м (3.11 сл), Иисус не предстает в роли карателя, но, применяя традиционные образы ВЗ, поддерживает у своих слушателей ожидание О-я судного дня. Он говорит о «геенне огненной» (5.22), об О., в к-рый будут брошены плевелы (13.40; ср 7.19) и ветви (Ин 15.6): это будет О. неугасимый (Мк 9.43 сл), поистине печь огненная (Мф 13.42,50). Все это не что иное как грозный отзвук ВЗ (ср Лк 17.29).

2. Первые христиане сохранили эти формы выражения, применяя их в соответствующих ситуациях. Павел пользуется ими для описания конца времен (2 Фес 1.8); Иаков описывает сгнившее заржавелое богатство, преданное разрушительному О. (Иак 5.3); в посл, к Евр. показана страшная перспектива О., к-рый должен пожрать непокорных (10.27). В другом месте упоминается последний, мировой пожар, для к-рого «небеса и земля сберегаются» (2 Петр 3.7,12). Вера должна быть очищена в ожидании этого эсхатологического О. (1 Петр 1.7), так же как и дело апостольское (1 Кор 3.15) и жизнь гонимых хр-н (1 Петр 4.12-17).

3. В Откр. Ин. налицо оба вида огня: О. теофаний и О. суда. В центре всего - Сын Человеческий и «очи Его, как пламень огненный» (1.14; 19.12). С одной стороны, теофания - «как бы стеклянное море, смешанное с огнем» (15.2), а с другой, - наказание - «озеро огненное и серное для диавола» (20.10), «это смерть вторая» (20.14 сл).

II. ВО ВРЕМЕНА ЦЕРКВИ

1. Иисус открыл новую эру. Он не сразу приступил к исполнению Своей миссии, как это предполагал Иоанн Креститель, вера к-рого даже подверглась испытанию (Мф 11.2-6). Он воспротивился сынам Громовым, хотевшим свести О. с неба на негостеприимных Самарян (Лк 9.54 сл). Но не будучи орудием О. возмездия во время Своей земной жизни, Он все же, свойственным Ему способом, исполнил возвещенное Иоанном. Именно это Он выразил словами, трудно поддающимися толкованию: «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься...» (Лк 12.49 сл). Не есть ли смерть Иисуса это крещение в духе и огне?

2. С тех пор Церковь живет этим О., к-рым горит мир благодаря жертве Иисуса. Он горел в сердцах двух учеников, шедших в Эммаус, когда с ними беседовал Воскресший (Лк 24.32). Он сошел на учеников, собравшихся в день Пятидесятницы (Деян 2.3). Этот небесный О. не есть О. Суда, но О. теофаний, к-рым осуществляется крещение О-м и Духом Св. (1.5): О. теперь символ Духа, и хотя буквально не сказано, что этот Дух есть сама любовь, из повествования о Пятидесятнице видно, что Его миссия преображать тех, кто должен распространять среди всех народов единый язык, язык Духа.

Хр-ская жизнь находится также под знаком литургического О., уже не Синайского (Евр 12.18), а того, к-рым совершается всесожжение нашей жизни в служении ( культ) благоугодном Богу (12.29). Транспонируя божественную ревность в литургическое посвящение непрестанно возобновляемое, этот О. пребывает О-м поядающим. Но для воспринявших О. Духа расстояние между ч-ком и Богом уничтожено Самим Богом, пребывающим в самой глубине души ч-ка. Быть может, это и есть смысл загадочного изречения: становится верным тот, кто О-м был осолен, О-м суда и О-м Духа (Мк 9.48 сл). Согласно Оригену, Иисус сказал: «Кто близ Меня, близ О.; кто далек от Меня, далек от Царства».

Словарь библейского богословия. Под редакцией Ксавье Леон-Дюфура и Жана Люпласи, Августина Жоржа, Пьера Грело, Жака Гийе, Марка-Франсуа Лакана. Перевод со второго французского издания. Брюссель: Жизнь с Богом, 1990.