Присутствие — самое близкое к нам, ИМЕННО ПОЭТОМУ к нему лежит самый далекий путь.
Владимир Бибихин. «Ранний Хайдеггер»
Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун
Просмотров: 10
Присутствие — самое близкое к нам
Художник
Сергей Кулина
Конец мира — это развод с истиной. Без брачных отношений с ложью конец мира невозможен.
В Боге мы все — единомышленники, именно в этом ценность единомыслия — в акте пребывания в Боге, а вовсе не в самостном совпадении кого-то с кем-то. Бог в нас един, и мы в Нём, Им — едины. Он в нас единит нас, делая единомысленными. Понятие «согласие Отцов» — про Бога в Отцах, а не про то, что Отцы о чём-то сговорились.
Не человек овладевает знанием. Знание овладевает человеком. Оно прорастает в него, и человек растёт в знании, когда оно прорастает в нём.
Современные технологии, искривляющие личность, основываются как раз на том, что в Луч меня рождает другой. Только они используют эту возможность не в созидательных, а в разрушительных целях. Другие становятся причиной искривления мышления и сознания в целом (создаётся ложное целое, ложный и лгущий Другой).
Есть одна опасность — не учтенная, мне кажется. Церковь не должна превращаться в корпорацию — вопреки трендам времени. Христианин — это, прежде всего, Христов человек, а не человек своей «тусовки». Христос в нас лишь пока мы его отдаём, и способы отдачи у каждого свои, но акцент на себе и своём методе может обесценить главное в нас. Во Христе мы преодолеваем своё корпоративное, а если не преодолеваем — умираем в самолюбии и самолюбовании.
Поэт — это самоликвидатор, его задача в работе над словом устранить себя, оставив слово (своё Слово).
Самость любит себя и понимает других, говорящих на языке самости. Она живёт в душе, как змея и говорит другим змеям, живущим в других людях: ублажите меня - и я вас ублажу. И если кто не ублажит, того змея ужалит.
Мы падаем в Бога, если не падаем в дьявола. И если падаем в Бога, то не упадём: падать в Бога — это лететь, а не падать.
Лучше плохо делать, чем хорошо не делать. Усилие, рывок, стремление — тоже вклад.
Мы становимся тем, что делаем. Мир становится тем, что мы делаем.
Мы становимся тем, что делаем. Мир становится тем, что мы делаем.
Поэзия — не рифмоплётство, не правила стихосложения, а разговор с Бытием. Вопрошающий всегда немножко Иов: дерзающий, имеющий онтологические основания для своего дерзания, святой и грешный в одночасье, и, главное, свято верящий в добродетельность Творца — как Авраам. Интенсивность его вопрошания предельна, и только поэтому он добывает звезду, недоступную другим, не обожжённым жаждой.
Конец мира — это развод с истиной. Без брачных отношений с ложью конец мира невозможен.
В Боге мы все — единомышленники, именно в этом ценность единомыслия — в акте пребывания в Боге, а вовсе не в самостном совпадении кого-то с кем-то. Бог в нас един, и мы в Нём, Им — едины. Он в нас единит нас, делая единомысленными. Понятие «согласие Отцов» — про Бога в Отцах, а не про то, что Отцы о чём-то сговорились.
Не человек овладевает знанием. Знание овладевает человеком. Оно прорастает в него, и человек растёт в знании, когда оно прорастает в нём.
Современные технологии, искривляющие личность, основываются как раз на том, что в Луч меня рождает другой. Только они используют эту возможность не в созидательных, а в разрушительных целях. Другие становятся причиной искривления мышления и сознания в целом (создаётся ложное целое, ложный и лгущий Другой).
Есть одна опасность — не учтенная, мне кажется. Церковь не должна превращаться в корпорацию — вопреки трендам времени. Христианин — это, прежде всего, Христов человек, а не человек своей «тусовки». Христос в нас лишь пока мы его отдаём, и способы отдачи у каждого свои, но акцент на себе и своём методе может обесценить главное в нас. Во Христе мы преодолеваем своё корпоративное, а если не преодолеваем — умираем в самолюбии и самолюбовании.
Поэт — это самоликвидатор, его задача в работе над словом устранить себя, оставив слово (своё Слово).
Самость любит себя и понимает других, говорящих на языке самости. Она живёт в душе, как змея и говорит другим змеям, живущим в других людях: ублажите меня - и я вас ублажу. И если кто не ублажит, того змея ужалит.
Мы падаем в Бога, если не падаем в дьявола. И если падаем в Бога, то не упадём: падать в Бога — это лететь, а не падать.
Лучше плохо делать, чем хорошо не делать. Усилие, рывок, стремление — тоже вклад.
Мы становимся тем, что делаем. Мир становится тем, что мы делаем.
Мы становимся тем, что делаем. Мир становится тем, что мы делаем.
Поэзия — не рифмоплётство, не правила стихосложения, а разговор с Бытием. Вопрошающий всегда немножко Иов: дерзающий, имеющий онтологические основания для своего дерзания, святой и грешный в одночасье, и, главное, свято верящий в добродетельность Творца — как Авраам. Интенсивность его вопрошания предельна, и только поэтому он добывает звезду, недоступную другим, не обожжённым жаждой.
Оставить комментарий