Разум - благословение человека и одновременно его проклятие

Э. ФРОММ
ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА И СМЫСЛ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

По своей телесной организации и физиологическим функциям человек принадлежит к
животному миру. Жизнь животных определяется инстинктами, некоторыми моделями поведения,
детерминированными в свою очередь наследственными неврологическими структурами. Чем выше
организовано животное, тем более гибки его поведенческие модели и тем более не завершена к
моменту рождения структура его приспособленности к окружающей среде. У высших приматов
можно наблюдать даже определенный уровень интеллекта — использование мышления для
достижения желаемых целей. Таким образом, животное способно выйти за пределы своих целей.
Таким образом, животное способно выйти за пределы своих инстинктов, предписанных
поведенческими моделями. Но каким бы впечатляющим ни было развитие животного мира,
основные элементы его существования остаются все те же.
Животное «проживает» свою жизнь благодаря биологическим законам природы. Оно —
часть природы и никогда не трансцендирует ее. У животного нет совсем морального порядка, нет
осознания самого себя и своего существования. У него нет разума, если понимать под разумом
способность проникать сквозь данную нам в ощущениях поверхность явлений и постигать за ней
суть. Поэтому животное не обладает и понятием истины, хотя оно может иметь представление о
том, что ему полезно.
Существование животного характеризуется гармонией между ним и природой. Это,
естественно, не исключает того, что природные условия могут угрожать животному и принуждать
его ожесточенно бороться за свое выживание. Здесь имеется в виду другое: животное от природы
наделено способностями, помогающими ему выжить в условиях, которым оно противопоставлено,
точно также как семя растения «оснащено» природой для того, чтобы выжить, приспосабливаясь к
условиям почвы, климата и т. д. в ходе эволюции.
В определенной точке эволюции живых существ произошел единственный в своем роде
поворот, который сравним только с появлением материи, зарождением жизни или появлением
животных. Новый результат возник тогда, когда в ходе эволюционного процесса поступки в
значительной степени перестали определяться инстинктами. Приспособление к природе утратило
характер принуждения, действие больше не фиксировалось наследственными механизмами. В
момент, когда животное трансцендировало природу, когда оно вышло за пределы предначертанной
ему чисто пассивной роли тварного существа, оно стало (с биологической точки зрения) самым
беспомощным из всех животных — родился человек. В данной точке эволюции животное,
благодаря своему вертикальному положению эмансипировалось от природы, его мозг значительно
увеличился в объеме по сравнению с другими самыми высокоорганизованными видами. Рождение
человека могло длиться сотни тысяч лет, однако в конечном результате оно привело к
возникновению нового вида, который трансцендировал природу. Тем самым жизнь стала
осознавать саму себя.
Осознание самого себя, разум и сила воображения разрушили «гармонию»,
характеризующую существование животного. С их появлением человек становится аномалией,
причудой универсума. Он — часть природы, он подчинен ее физическим законам, которые не
может изменить, и тем не менее он трансцендирует остальную природу. Он стоит вне природы и
тем не менее является ее частью. Он безроден и тем не менее крепко связан с родом, общим для
него и всех других тварей. Он заброшен в мир в случайной точке и в случайное время и также
случайно должен его снова покинуть. Но поскольку человек осознает себя, он понимает свое
бессилие и границы своего существования, он предвидит собственный конец — смерть. Человек
никогда не свободен от дихотомии своего существования: он уже не может освободиться от своего
духа, даже если бы он этого хотел, и не может освободиться от своего тела, пока он живет, а его
тело будит в нем желание жить.
Разум, благословение человека, одновременно является и его проклятием. Разум
принуждает его постоянно заниматься поисками разрешений неразрешимой дихотомии. Жизнь
человека отличается в этом плане от жизни всех остальных организмов: он находится в состоянии
постоянной и неизбежной неуравновешенности. Жизнь не может быть «прожита» путем простого
повторения модели своего вида. Человек должен жить сам. Человек — единственное живое
существо, которое ощущает собственное бытие как проблему, которую он должен разрешить и от
которой он не может избавиться. Он не может вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с
природой. Он должен развивать свой разум, пока не станет господином над природой и самим
собой.
Но с онтогенетической и филогенетической точек зрения рождение человека — в
значительной мере явление негативное. У человека нет инстинктивной приспособленности к
природе, у него нет физической силы: в момент своего рождения человек — самый беспомощный
из всех живых созданий и нуждается в защите гораздо дольше, чем любое из них. Единство с
природой было им утрачено, и в то же время он не был обеспечен средствами, которые позволили
бы ему вести новую жизнь вне природы. Его разум в высшей степени рудиментарен. Человек не
знает природных процессов и не обладает инструментами, которые смогли бы ему заменить
утерянные инстинкты. Он живет в рамках небольших групп и не знает ни самого себя, ни других.
Его ситуацию наглядно представляет библейский миф о рае. В саду Эдема человек живет в полной
гармонии с природой, но не осознает самого себя. Свою историю он начинает с первого акта
свободы — непослушания заповеди. Однако с этого момента человек начинает осознавать себя,
свою обособленность, свое бессилие; он изгоняется из рая, и два ангела с огненными мечами
препятствует его возвращению.
Эволюция человека основывается на том, что он утратил свою первоначальную родину —
природу. Он никогда уже не сможет туда вернуться, никогда не сможет стать животным. У него
теперь только один путь: покинуть свою естественную родину и искать новую, которую он сам себе
создаст, в которой он превратит окружающий мир в мир людей и сам станет действительно человеком.
Родившись и положив тем самым начало человеческой расе, человек должен был выйти из
надежного и ограниченного состояния, определяемого инстинктами. Он попадает в положение
неопределенности, неизвестности и открытости. Известность существует только в отношении
прошлого, а в отношении будущего она существует лишь постольку, поскольку данное знание
относится к смерти, которая в действительности является возвращением в прошлое, в
неорганическое состояние материи. В соответствии с этим проблема человеческого существования
— единственная своего рода проблема в природе. Человек «выпал» из природы и все еще
находится в ней. Он отчасти как бы бог, отчасти — животное, отчасти бесконечен и отчасти
конечен. Необходимость искать новые решения противоречий его существования, все более
высокие формы соединения с природой, окружающими людьми и самим собой выступает
источником всех психических сил, которые побуждают человека к деятельности, а также
источником всех его страстей, аффектов и страхов.
Животное довольно, когда удовлетворены его естественные потребности — голод, жажда,
сексуальная потребность. В той степени, в какой человек является животным, эти потребности
властны и над ним и должны быть удовлетворены. Но поскольку он существо человеческое,
удовлетворения этих инстинктивных потребностей недостаточно, чтобы сделать его
счастливым. Их недостаточно даже для того, чтобы сделать его здоровье. «Архимедов» пункт
специфически человеческой динамики находится в этой неповторимости человеческой ситуации.
Понимание человеческой психики должно основываться на анализе тех потребностей человека,
которые вытекают из условий его существования.
Человека можно определить как живое существо, которое сможет сказать «Я», которое
может осознать самого себя как самостоятельную величину. Животное живет в природе и не
трансцендирует ее, оно не осознает себя, и у него нет потребности в самотождественности. Человек
вырван из природы, наделен разумом и представлениями, он должен сформировать представление
о самом себе, должен иметь возможность говорить и чувствовать: «Я есть Я». Поскольку он не
проживает, а живет, поскольку он утратил первоначальное единство с природой, должен
принимать решения, осознавать себя и окружающих его людей в качестве разных лиц, у него
должна быть развита способность ощущать себя субъектом своих действий. Наряду с
потребностью в соотнесенности, скоренности и трансценденции его потребность в
самотождественности является настолько жизненно важной и властной, что человек не может
чувствовать себя здоровым, если он не найдет возможности ее удовлетворить.
Самотождественность человека развивается в процессе освобождения от «первичных связей»,
привязывающих его к матери и природе, ребенок, который чувствует свое единство с матерью, не
может еще сказать «Я», и у него нет в этом потребности. Только, когда он постигнет внешний мир
как нечто отдельное и обособленное от себя, ему удастся осознать самого себя как отдельное
существо. «Я» — это одно из последних слов, которые он употребляет, говоря о самом себе.
В развитии человеческой расы степень осознания человеком самого себя как отдельного
существа зависит от того, насколько он освободился от ощущения тождества клана и насколько
далеко продвинулся процесс его индивидуации. Член примитивного клана выразит ощущение
самотождественности в формуле: «Я есть Мы». Такой человек не может еще понять себя в качестве
«индивида», существующего вне группы. В средневековье человек идентифицирован со своей
общественной ролью в феодальной иерархии. Крестьянин не был человеком, который случайно
стал крестьянином, а феодал не был человеком, который случайно стал феодалом. Он был
крестьянином или феодалом, и чувство неизменности его сословной принадлежности являлось
существенной составной частью его самоотождествления. Когда впоследствии произошел распад
феодальной системы, ощущение самотождественности было основательно поколеблено и перед
человеком остро встал вопрос: «Кто я?», или, точнее сказать: «Откуда я знаю, что я — это я?» Это
именно тот вопрос, который в философской форме сформулировал Декарт. На вопрос о
самотождественности он ответил: «Я сомневаюсь, следовательно, я мыслю, я мыслю,
следовательно, я существую» В этом ответе сделан акцент только на опыт «Я» в качестве субъекта
любой мыслительной деятельности и упущено из вида то обстоятельство, что «Я» переживается
также в процессе чувствования и творческой деятельности.
Западная культура развивалась таким образом, что создала основу для осуществления
полного опыта индивидуальности. Посредством предоставления индивиду политической и
экономической свободы, посредством его воспитания в духе самостоятельного мышления и
освобождения от любой формы авторитарного давления предполагалось дать возможность
каждому отдельному человеку чувствовать себя в качестве «Я» в том смысле, чтобы он был
центром и активным субъектом своих сил и чувствовал себя таковым. Но лишь меньшинство
достигло такого опыта «Я». Для большинства индивидуализм был не более чем фасадом, за
которым скрывался тот факт, что человеку не удалось достичь индивидуального
самоотождествления.
Предпринимались попытки найти и были найдены некоторые суррогаты подлинно
индивидуального самоотождествления. Поставщиками этого рода самоотождествленности служат
нация, религия, класс и профессия. «Я — американец», «я — протестант, «я — предприниматель»
— таковы формулы, которые помогают человеку отождествить себя после того, как им было
утрачено первоначальное ощущение тождества-клана, и до того, как было найдено настоящее
самоотождествление. В нашем современном обществе различные виды идентификаций обычно
применяются вместе. Речь в данном случае идет о статусных идентификациях в широком смысле, а
такие идентификации являются более действенными, если они, как это имеет место в европейских
странах, тесно связаны с феодальными пережитками. В Соединенных Штатах Америки, где
феодальные пережитки дают о себе знать не так сильно и где общество более динамично, подобные
статусные идентификации, конечно не имеют такого значения, и самоотождествление все больше и
больше смещается в направлении переживания конформизма.
До тех пор, пока я не отклоняюсь от нормы, пока я являюсь таким же как и другие, я
признан ими в качестве «одного из нас», я могу чувствовать себя как «Я». Я — это «Кто, никто, сто
тысяч», как озаглавил одну из своих пьес Пиранделло. Вместо доиндивидуалистического
тождества клана развивается новое тождество-стадо, в котором самоотождествление покоится на
чувстве несомненной принадлежности к стаду. То, что этот униформизм и конформизм часто не
бывают распознаны и скрываются за иллюзией индивидуальности, ничего не меняет, по сути дела.
Проблема самоотождествленности не является чисто философской проблемой или
проблемой, которая затрагивает наш дух и мышление, как это обычно принято думать.
Потребность в эмоциональном самоотождествлении исходит из самих условий человеческого
существования и служит источником наших интенсивных устремлений. Поскольку я не могу
оставаться душевно здоровым без «чувства Я». Я пытаюсь сделать все, чтобы добиться данного
ощущения. За страстным стремлением к статусу и конформизму скрывается та же потребность, и
иногда она даже сильнее, чем потребность в физическом выживании. Явное тому доказательство —
готовность людей рисковать своей жизнью, жертвовать своей любовью, отказаться от своей
свободы и собственного мышления только ради того, чтобы быть членом стада, идти с ним в ногу и
достичь таким образом самоотождествления, даже если оно иллюзорно...

Э. Фромм
Пути из большого общества. Проблема человека в западной философии