Стихи из черной тетради

Ты вернёшься после ста тысяч недель 
Приключений в чужом краю... 
В мою хрупкую осень, сны и постель... 
В беззащитную жизнь мою. 
Разобравшись в записях и дарах, 
И обняв меня в полусне, 
О каких морях, о каких горах 
Ты наутро расскажешь мне! 
Но на всё, что дарит кофейный юг 
и обещает конфетный восток 
Я смотрю без радости, милый друг, 
И без зависти, видит Бог! 
И пока дождливый, скупой рассвет 
Проливается на дома, 
Только то и смогу разобрать в ответ, 
Как сходил ты по мне с ума! 
Не боясь моих сильных, бешенных смут, 
Но не в силах на них смотреть, 
Ничего ты больше не делал тут, 
И, должно быть, не будешь впредь... 

Я вернусь однажды к тебе, Господь, 
Демиург, Неизвестно Кто, 
И войду, усталую скинув плоть, 
Как сдают в гардероб пальто. 
И на все расспросы о ходе дел, 
Что вместила моя сума, 
Только то и смогу рассказать в ответ, 
Как сходила я там с ума. 
Я смотрю без зависти, видишь сам, 
На того, кто придёт потом. 
Ничего я толком не знала там 
И не склонна жалеть о том... 
И за эту муку, за этот страх, 
За рубцы на моей спине- 
О каких морях, о каких горах 
Ты наутро расскажешь мне.

*  *  *

И если есть предел времен,
То зыбкий их объем
Меж нами так распределен,
Чтоб каждый при своем.
Я так и вижу этот жест,
Синклит на два десятка мест,
Свечу, графин, парчу, -
Среду вручают, точно крест:
По силам, по плечу.

Нас разбросали по Земле -
Опять же неспроста, -
И мы расселись по шкале,
Заняв свои места.
Грешно роптать, в конце концов:
Когда бы душный век отцов
Достался мне в удел,
Никто бы в груде мертвецов
Меня не разглядел.

Кто был бы я средь этих морд?
Удача, коли бард...
Безумства толп, движенье орд,
Мерцанье алебард -
Я так же там непредставим,
Как в адской бездне херувим,
Как спящий на посту,
Иль как любавичский Рувим,
Молящийся Христу.

А мне достался дряхлый век -
Пробел, болото, взвесь,
Седое небо, мокрый снег,
И я уместен здесь:
Не лютня, но и не свисток,
Не милосерден, не жесток,
Не молод и не стар -
Сверчок, что знает свой шесток,
Но все же не комар.

...Ах, если есть предел времен,
Последний, тайный час, -
То век грядущий припасен
Для тех, кто лучше нас.
Наш хлеб трудней, словарь скудней,
Они нежны для наших дней,
Они уместней там,
Где стаи легких времирей
Порхают по кустам.

Там нет ни ночи, ни зимы,
Ни внешнего врага.
Цветут зеленые холмы
И вешние луга.
Страдают разве что поэт
Да старец, после сотни лет
Бросающий курить;
Там, может быть, и смерти нет -
Не все же ей царить!

...Но нет предела временам
И радости - уму.
Не век подлаживался к нам,
А мы, увы, к нему.
В иные-прочие года,
Когда косматая орда
Имела все права, -
Я был бы тише, чем вода,
И ниже, чем трава.

Я потому и стал таков -
Признать не премину, -
Что на скрещении веков
Почуял слабину,
Не стал при жизни умирать,
И начал кое-что марать,
И выражаться вслух,
И отказался выбирать
Из равномерзких двух.

И запретил себе побег
И уклоненье вбок, -
А как я понял, что за век, -
Об этом знает Бог.

И не мечтал ли в восемь лет
Понять любой из нас,
Откуда ведает брегет,
Который нынче час?

Из книги Андрея Лазарчука и Михаила Успенского "Посмотри в глаза чудовищ"
----------------
Авторы признательны Дмитрию Быкову за расшифровку и подготовку к печати стихов из черной тетради