В час последней усталости нет места философским вопросам

Так в чем же тогда, отбрасывая все твои шуточки и хитроумные зарисовки, сам корень, суть самой последней усталости? Как она проявляется? Как тогда надо начать действовать? И оставляет ли она Уставшему шанс, чтобы действовать? 

Она уже сама по себе лучшее действие, и с ней ничего не надо ни предпринимать, ни начинать, потому что она по сути своей и есть Начало Действия: "положить начало" — вот как это называется. И это "положить начало" — урок. Усталость учит — она практична. "Учит чему?" — спросишь ты. Раньше в науке о законах мышления существовало такое понятие, как "вещь в себе", а теперь это уже в прошлом, поскольку "объект" не смог проявиться сам по себе, а только в союзе со мной. Усталости же, которые я имею в виду, обновляют для меня это старое представление и делают его очевидным и ощутимым. Больше того, они несут вместе с ощущением одновременно и идею. Больше того, в идее вещи я прикасаюсь, как бы щупаю руками сам постулат: какой эта вещь показывает себя в данный момент, такой она не просто существует, таковой она и должна быть. И еще больше: в той фундаментальной усталости вещь никогда не проявляется только как «сама по себе», а всегда лишь вкупе с другими вещами, пусть даже если их будет совсем немного, зато под конец все они сойдутся вместе. "Теперь вот еще и собака лает, значит, все тут, и все опять вместе!" И как вывод: такие усталости нельзя брать на себя одного, их надо делить с другими. 

С чего это вдруг так много философии? 

Да, правда, — может, я все еще недостаточно устал? — в час последней усталости нет места философским вопросам. Это время — одновременно и пространство; это временное пространство — одновременно и история. То, что существует, то одновременно и проявляется, и становится одновременно частью меня. Вот эти двое детей тут, у меня, усталого, на моих усталых глазах, это и есть я сейчас; и то, как старшая сестра тащит через все кафе своего маленького брата, тоже сразу приобретает смысл и имеет ценность; и нет ничего такого, чтобы одно было ценнее другого, — дождь, бодрящий Уставшего, равноценен виду Идущего по ту сторону реки; если одно хорошо, так другое прекрасно, так и должно быть, так должно оставаться и дальше; и, что самое главное, это и есть истина. Как сестра-я-брата-меня-хвать за штаны, и это так, это истинно. И все относительное проявляется в усталом взгляде как абсолютное, часть как целое.

Петер Хандке, «Опыт познания усталости»