Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Фокус-то Христов прост — во Христе всё прекрасное, а не во мне. Я — проводка, а не ток. И если кто мнит себя током, обольщается и потому вне Христа живёт — из-за самости, которая хочет всем владеть сама, а не от Бога. В себе хочет иметь, а не в Боге.
Невозможно принудить человека быть умным, но не так уж сложно довести даже умного человека до безумия, тем более до неадекватности реакций и поведения. Наше здравомыслие хрупче, чем кажется.
Мы друг для друга — повод быть, возможность осуществить себя, осуществляя другого. (Не себя осуществлять в другом — вместо другого, а стать пространством для другого, в котором он может осуществить своё становление)
Время — это стиль. Его надевают как одежду и/или носят внутри как истину. Время рядит людей в себя извне и изнутри.
Есть вечность как время, есть время как вечность. И есть Вечность. В чём их отличие? Возможно в том, кто их несёт в себе.
Сопереживание — это молитва, а молитва всегда действенна. Подлинное сопереживание всегда обращается (оно всегда обращено) к Богу — за помощью. Это сердечная молитва, на которую способны все мы и к которой призваны все мы. Без сострадания к людям невозможна настоящая молитва. В молитве человек един со всеми и слышит боль мира как свою.
Смотреть и думать — разное, когда смотришь и видишь — не думаешь, а знаешь.
Люди, как и цветы, дружат друг с другом цветением.
Пока человек не вырос, он думает, что истина ему дана для того, чтобы бить ею других (тех, у кого не так, иначе, по-другому — не в соответствии с его истиной). А когда вырастет, начинает понимать, что истина ему дана для того, чтобы видеть ею другого, видеть её в другом, всматриваться, вслушиваться в другого и любить его — истиной.
Мужчина, выбирая себе жену, выбирает свою душу (состояние его души во многом будет определяться этим выбором), а женщина, выбирая мужа, выбирает свою судьбу (судьба её во многом будет определяться душевным состоянием мужа).
Быть живым — это быть вопрошающим, т.е. обращённым к Вечности с вопрошанием вечности.
Народы Земли,
вы, лучами неведомых созвездий
опутанные, словно пряжей,
вы шьете и вновь распарываете,
в смешении языков,
словно в улье, всласть жалите,
чтобы и вас ужалили.
Народы Земли,
не разрушайте Вселенную слов,
не рассекайте ножами ненависти
звук, рожденный вместе с дыханием...
Кто
придет с земли
луну потрогать
или
другой небесный минерал в цвету
выстрелом
воспоминания
он высоко подпрыгнет
от взрывчатого томления
ибо
из раскрашенной земной ночи
окрылены его молитвы
из дневных уничтожений
ища дороги глазами внутрь...
Так я бежала из слова:
Кусок ночи,
разглаженный руками,
всего лишь весы,
чтобы взвешивать бегство.
Это звездное время
поникло в прах,
где следы остались.
Теперь поздно.
Легкость ушла из меня,
как и тяжесть...
…Ты сеешь себя
с каждым зерном секунды
в ниву отчаянья.
Из мертвых восстанья
твоих невидимых весен
окунуты в слезы.
Небо полюбило о тебя
разбиваться.
Ты стоишь в благодати.
Простите сёстры мои
я взяла ваше молчанье в своё сердце
там живет оно и страждет
жемчугом вашего страдания
сердце бьётся
так громко больно и резко
скачет львица на волнах океана
львица-боль
её слёзы давно уже морю отданы
В разгаре бегства
Какое откровение
Дорогой -
Закутавшись
В платок ветров
Ноги в молитве песка
Который никогда не может сказать «аминь»
Потому что ему нужно
С плавника на крыло
И дальше -
Больной мотылек
скоро узнает вновь о море
этот камень
с инициалами мухи
в руки мне дался
Преображение мира -
Вот моя родина
О ты плачущее сердце мира!
Двойное семя
из жизни и смерти.
Тобою ли найден Б-г,
семя любви.
Затаено ли ты в сироте,
который на перила жизни,
тяжело опираясь, идет?
Живешь ли ты в нем, там,
где убежище звезды?
О ты плачущее сердце мира!
И ты вознесешься,
когда исполнится срок.
Ибо дома нельзя оставаться томлению,
строящему мосты
от звезды к звезде!
"Страшные переживания, которые привели меня как человека на край смерти и сумасшествия, выучили меня писать. Если бы я не умела писать, я не выжила бы" - такое признание мы находим в письме Нелли Закс к молодой исследовательнице ее творчества. Пришел 1933 год, как исполнение самых страшных снов. Отец Нелли Закс к этому времени умер, она осталась с престарелой матерью, и две беспомощные женщины не изыскали возможностей уехать из Германии...