Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Хайдеггер говорил, что язык — дом бытия. Но сам язык, вероятно, порождение Луча. Луч — дом бытия. В Луче встречаемся мы с собой, с другими, и с самим Лучом — Богом-Словом, вероятно.
Идолизация духовного пространства осуществляется за счёт абсолютизации относительного. Абсолютен только Бог, потому, абсолютизируя относительное, мы создаём идолов, вопреки заповеди «Не сотвори себе кумира».
Дар — это не только наличие чего-то, но и отсутствие; это не только одарённость, но и уязвимость.
О том, кто главный в доме, спорить бессмысленно. Все главные! Где не соблюдено это правило, там нет дома у того, кто не главный.
Сделай человеку добро — и узнаешь, кто он.
Благословлять — это одаривать человека Целым человеком (Христом). Это не эмоции и жесты, а структурирование — сила и действие.
Прокрустово ложе, как правило, законно, а человечность служащих при нём — нет.
И рай, и ад — в нас, что выберет человек своей реальностью, то и создаёт. Выбравший Бога, творит Его волю, а она в том, чтобы любить ближнего, как самого себя — т.е. осуществлять ближнего как рай, а не как ад.
Чужой правильный ответ без правильно поставленного своего вопроса — это неправильный ответ, несмотря на внешнюю правду.
Творческий акт заключается в том, чтобы внутреннее событие зарисовать доступными внешнему восприятию средствами и тем застолбить вход в пережитое состояние (чтобы можно было вернуться), а также сделать его доступным для других.
Когда я родилась, то была так слаба, что родные поспешили с крестинами, несмотря на январский мороз. - Если она умрет, то где окажется? – Охала бабушка. Действительно, где?.. Лишь для крещеных младенцев, в случае их смерти, открываются Райские врата.
После таинства святого Крещения я удивительным образом окрепла и похорошела, но сейчас речь пойдет не об этом. Крестивший меня батюшка очень удивил и озадачил всех моих родных, когда вопреки их ожиданиям, дал мне имя не Светланы, как было решено, а Софии...
Ты стучишься в души моей бедную клеть.
То ли ветер шумит?.. То ли - птицы на крыше?..
Ах, успеть бы расслышать! Расслышать успеть!
Ты стучишь… Только я, как и прежде не слышу.
Я иду по бульвару, под ливнем огней,
Замирая от каждого встречного звука.
Это Ты?! У души бесприютной моей?
Или кто-то другой под личиною друга?
Словно в мареве снежном мелькают года.
А над ним – тихий отблеск Предвечного Света.
Я боюсь, что теряю Тебя навсегда.
Я боюсь, что оставлю Тебя без ответа...
«Любовь — это не я, не моё. Любовь — это Божье и для Бога: в себе ли, в другом ли. Любовь всегда течёт от Бога к Богу, она всегда в Боге, и человек делается посланником Бога, когда впускает в себя эту благодатную реку, не препятствуя ей течь в согласии с волей Всевышнего, не навязывая ей своей маленькой корыстной воли»
(Светлана Коппел-Ковтун «Ангелы есть»)
В пушистых ресницах запутались звезды.
Волшебные сны возвращаются вспять.
Окликнуть? Вернуть? Приголубить? Обнять?
О, сердце! Ты знаешь: ведь это так просто!
Но сердце молчит, и ответить не хочет.
Пью чашу забвенья – целебный бальзам…
Устало от прошлого прячу глаза…
А сказка ушла… В глубину междустрочий…
Посвящается крылатым героям повести
Светланы Коппел-Ковтун «Макаровы крылья»
Сквозь густой снегопад
Все глядишь в никуда отрешенно…
Белоснежные звезды
Ложатся на пряди волос.
Очарованный сном,
Ты укрыться забыл капюшоном.
Только сон твой растаял…
Что виделось в нем, - не сбылось.
Я – другая! Не та,
Что приснилась средь снега когда-то...
Ты создан для неба, я понимаю –
не для меня…
(Светлана Коппел-Ковтун
«Макаровы крылья»)
- Впусти меня в сердце! Возьми в свои дали!
Как ветром, любовью тебя обнимая,
Сквозь долгую ночь пролечу до рассвета!
С тобой неразлучною стать я сумею!
- Ты жаждешь полета, Прекрасная Фея?!
Но крылья – нежны, словно ландыши в мае!
А Дали мои – в багряницы одеты…
Там ангелы верных - огнем испытали…
Зло обратилось во благо, и «пустыня процвела, как лилия». В мою жизнь вошел Герка. Обычный парень из соседней школы. Мы с ним как-то встречались на шахматной олимпиаде. Но я его забыла… И не сразу вспомнила при встрече. Ничем особенным он не выделялся. Авторитет не зарабатывал. Шумных историй вокруг себя не создавал. Внешне его трудно было описать. Если одним словом, то – неяркий...
Лютый зверь – нелюбовь,
Все крадешься по следу за мною!
Ты, как прежде, – охотник,
А я – вожделенный трофей.
Оглянуться боюсь,
Только чувствую холод спиною.
И, шаги ускоряя,
Спасаюсь от пасти твоей.
Что победа близка,
Ты уверен! Смеешься глазами.
Разве можно укрыться?...
Стихи – это дивные слезы!
Кровавые слезы из сердца!
Цветут, как эдемские розы,
Средь снега и льда. Обогреться
Им в мире едва ли возможно.
Свирепы ветра и морозы!
Терзают и ранят безбожно…
Но все же – цветут! Среди хлада!
Цветут на снегу бестревожно.
Пусть лед лепесточки им склеил,
У них не отнять аромата!
И жертвенной кровью алея,
Пощады не просят у ада…