Влад Маленко

Близкий космос
состоит из душ.
На могиле дуб
встаёт под душ.
Мокнут от любви
птенцы в гнезде.
Смерти не бывает.
Жизнь везде.
Помнишь,
как
сто тысяч лет
назад
Мы входили
в яблоневый сад?
На грехи не
оставалось сил,
Нас воздушный
змей не искусил.
По дождю и зонт,
По снегу март.

...Меня согрел навек
твой голос в трубке,

Так пусть же в жизни
будет, как в стихах:

Мужчины женщин
носят на руках
Их от того минуют
вражьи сети,

И от того весна
приходит вновь,
И от того глаза
их ярче светят

И торжествует
на Земле любовь...

Иные строятся в ряды,
Потом меняются местами.
А мне досталась роль воды
И я влюбляюсь под мостами.

Мне не знаком
ни страх,
ни нож,
Ни рыбака святого леска.
Ты пьёшь меня, потом поёшь,
А я подыгрываю плеском...

Дождь со снегом в раю,
Ты закутана в душу мою.
Посмотри, как намокла
у льва золотистая грива.
Полумесяц Земли
из-за тучи синеет
игриво.
Мы когда-то
катались на нём
У судьбы на краю.

Мы любили
с испугом,
лепили,
как ласточки
дом...

Что толку восхищаться сладким дымом
И спорить с дураками
сотни лет?
«…ты, ветер, чей?
Ты чья, Луна, над Крымом?
Ты чей, Господь,
открой уже секрет…»

Пусть мироточит пограничный столбик.
Шагни домой, чтоб снова жизнь начать.
Ругать Отчизну
за нерайский облик,
Как стричь по моде старенькую мать...

Вот Гоголь посыпает
пеплом нос,
Скрипя пером
убитой трясогузки.
Он божий дар
переводил на русский,
Таинственный и светлый малоросс.

А вот стоит Булгаков
под дождем...

Священник-ветер
служит в мире требы.
Сдувает пятна
с живота Земли.
Луна - медаль
«За Оборону неба".
Все небо ночью
в золотой пыли.
Свисает время
молоком из крынки,
Церковный
заполняет наш предел.
И кто мы, кто?
Бесплотные пылинки
В бронежилетах хрупких белых тел.
Сплетясь в узор, построившись поэмой
И завтра, поднимаясь над водой,
Мы станем общей солнечной системой -
Непостижимой вечной и живой.

У Родины слева болит внизу.
Туда ей бинты и стихи везу.
Там два миллиона
солдатских глаз
Блестят в темноте
и глядят на нас.
Там женщины носят под сердцем свет
И молятся мальчикам
бритым вслед.
Там рая осколки
Лежат в лесополке,
Там белой берёзы вдоль
поля бредёт скелет.

...Не жалей, что половины не сбылось,
Эти воды скроют горе и треску.
Ими смазал Телемах земную ось,
Ими Осип Мандельштам запил тоску.

Ими Грецию оплакивал Эсхил,
Опуская маски вещие на дно.
Ими Пушкин наши окна застеклил
Их на свадьбе превращал Господь в вино.

И как в сердце ты останешься в Крыму,
Где у нас свалились горы с голых плеч.
Я ружьё со стенки чеховской сниму.
Брошу в море, чтобы чайку уберечь.

Плещется в лужах московских ситро
Под водосточной трубой.
Римлянин Август
поехал в метро
На гладиаторский бой.

Из под земли вылетает вагон
В поле, где скошен овёс.
Мокрая туча -
пятнистый дракон
Ищет шагаловых коз.

Последний шанс у лакомки-осы.
Она ползет по лезвию косы
И перед смертью вспоминает кокон.
Все лето жизнь цвела и билась током
И толком не смотрела на часы.

И было небо голубых кровей,
Осу любил солдатик-муравей,
Он клялся тихо, нежно, бесполезно.
А осень приближалась будто бездна.
Звезда все чаще падала правей.

Внутри осы звучал июльский вальс.
Любовь всегда -
божественная связь.
Оса!

Яблочкин спас
товарища -
Вытащил из пожарища.
А в тот день был как раз
Яблочный Спас.

Месяц висит,
как ружьё на стенке.
Пишет письмо
рядовой Христенко:
«Мама, стою на посту
На Успенском посту».

Ночь надевает синее
платье в пол.
Поезд по имени
Август идёт в депо...

Будь человеком,
Спаси-сохрани
Христа!
Не об этом ли,
новгородская
береста?
Не про это ли
в букваре мама
мыла раму?
Жизнь человека -
не пауза на
рекламу.

Солнце острило косы,
Выкрутил месяц руль.
Августовские осы
Отпевают июль.

Заревом звёзд огромных
Освещена трава.
В песнях собак бездомных
Человечьи слова.

И за тех, кто в айфоне
Свой отбывает срок,
Молится на Афоне
Мокрый Илья-пророк...

Я стихи твои детям прочту,
Долгожданный пророк!
Только русскую мне
раскорябай мечту,
Кровоточила чтоб между строк.

Нам оставили шёпот и крик,
Предъявляя финал.
Нам почти что отрезали
русский язык!
Ты пришей,
чтоб глагол обжигал.

Чайки всегда смеются
над моряками.
Долгие дети зовут себя стариками.
Вот и берёзки опять распускают слюни.
Пушкин родился в мае -
др в июне.
Служим тебе мы,
Господи, «под фанеру».
Крюк рыболовный для щуки
- венец карьеры.
Птицы воруют с гербов винограда грозди.
Деньги большие для рук пострашней, чем гвозди.
Если налево свернуть
от Ростова с «платки»,
Будет советская Родина в плащ-палатке,
А если прямо поехать,
там пляж и танцы.
Часто живем мы дома,
Как иностранцы.
Осень и женщина
ищут мотив раздеться.
Высшая доблесть козла - обмануть индейца.
Голая правда увязла
во лжи по пояс.
Скоро нам всем
приснится
Восточный полюс.
Моцарт переселился
однажды в Листа.
Войны всю жизнь
зачинают лишь
пацифисты.

И из круглой ранки капает сакэ.
Поэзия - оса на поводке,
Привязанном к чеке гранаты ржавой.
Кукушка прилетает в кимоно,
Как вертолет из фильма «Мимино».
Мы - кукушата сломанной Державы.

Я столько важных снов не записал,
Хоть ночью пальцы жалила оса,
Что надо искупать вину романом,
В котором только сел герой за стол,
Но время вдруг безмерное, как вол,
Стащило жизнь наверх
подъемным краном!..

Любовь под утро бродит по мосту
И хочет спрыгнуть, чтоб остаться выше.
А ноги то из юности растут!
И ты стихи на щиколотке пишешь.

Слова во рту искрятся, как фреза,
А брекеты похожи на кавычки.
И страха нет, но велики глаза
У вставшей с петухами электрички.

Не стой у края, не играй с огнём,
Не думай про любовь многоэтажно!
Мы все когда-то юность предаём,
В обмен на тридцать... лет-монет - неважно.

Тебя судьба, цветная как бензин,
Полюбит у кровати сняв ботинки.
Душа однажды сделает узи,
Чтоб получить весёлые картинки.

Пока жары божок
Летает в небе с линзой,
Слепи мне в этой сизой
Провинции снежок.

Слепи и попади
На вдохе меж лопаток.
Стихов сухой остаток
Колышется в груди.

Но главных слов огонь
Боится злых ужимок
И с лезвия снежинок
Стекает на ладонь...

Земному шару
напекло висок.
Располагался рай
наискосок.
Скучал в нем
по России
каждый третий
В семи десятках
световых столетий.
Там время продолжал небесный царь
У звёздочки
по имени Мицар,
Как гениальный врач
за занавеской,
И спорили Сенека с Достоевским...

Завистники,
как ложные опята
Растут из постаментов -
мокрых пней.
Их так волнуют
солнечные пятна,
Впечатанной
в стихи души моей...

Приснился в ночь
перед войной
На небе крестик
ледяной.

И бабушка
мне будто
говорит:
«Подпрыгни,
поцелуй,
Пока горит!»

И я ещё случайно
слышу в дрёме:
«Целее будет в небе,
А не в доме».

Стая птиц золотых
мне сигналит с планеты соседней.
Поднимается ветер,
Качается пасмурный лес.
Я на этой Земле в первый раз
и, похоже, в последний.
Ничего не ловлю,
кроме творчества с вечных небес.

А еще, а еще....
я на сердце кладу подорожник,
И по свету иду
для того, чтобы выйти на свет.

Перейди же дорогу утёнком,
Мой день июньский!
Белой ночью душа -
потёмки
И мостик узкий.
Я с Тверской попаду
на Невский
И стану тише.
Пусть на мостике
Достоевский
Меня опишет.
Чтобы духов прогнать
коварных,
Позвать к обедне,
Вдруг достанет
из рукава он
Звонок последний.