Бессознательное структурировано как язык

ЧЕТЫРЕ ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ ПСИХОАНАЛИЗА

Lacan J. The four fundamental conceptions of psychoanalysis. — Harmonds worth: Penguin books, 1979

Классический психоанализ с его биологизацией и сексуализацией бессознательной деятельности человека воспринимается многими современными западными теоретиками как догматическое и застывшее учение, односторонне объясняющее те драматические ситуации, конфликты и процессы, которые развертываются в глубинах человеческой психики. Однако это не означает, что фрейдовские психоаналитические идеи и концепции вообще отвергаются этими учеными. Напротив, в той или иной форме психоаналитический подход к исследованию человека распространен на Западе и поныне. Другое дело, что многие западные ученые стремятся по-новому прочесть Фрейда и переосмыслить выдвинутые им идеи, предлагая свою собственную версию психоанализа, способствующую, как они полагают, истинному познанию внутреннего мира индивида.

Характерным примером в этом отношении может служить работа известного французского психоаналитика Жака Лакана, представляющая собой публикацию цикла лекций, прочитанных им в 1964 г. В этих лекциях-семинарах обсуждаются различные проблемы, связанные с раскрытием существа лакановского структурного психоанализа. Особое внимание уделяется рассмотрению фрейдовских концепций бессознательного, «повторения», «трансфера», «влечения» и переосмысления их с позиций структуралистского и лингвистического методов исследования психических процессов.

Обращаясь к проблеме бессознательного и раскрывая «подлинный» смысл толкования этого феномена Фрейдом, Лакан полагает, что необходимо пересмотреть значение «фрейдовского открытия». Бессознательное, по его убеждению, следует понимать как «суммарный результат речи о субъекте». Именно язык, в своей дискурсивности, прерывности и расчлененности создающий предпосылку для рационального познания психического, и является сферой бессознательного. «Бессознательное структурировано как язык» — такова максима Лакана, лежащая в основе его структурного психоанализа. Дословно воспроизводимое или по-разному конкретизируемое данное лакановское высказывание проходит красной нитью через все его лекции. Уточнения, сделанные Лаканом по поводу структуралистского понимания бессознательного, касаются лишь разъяснений относительно того, что подразумевается под субъектом.

Из лакановских лекций становится понятно, что автор пересматривает классическое определение субъекта, наиболее рельефно выраженное в декартовской формуле «Я мыслю, следовательно, я существую». Лакан считает, что фрейдовский подход к человеку является, по существу, картезианским, ибо для Фрейда субъект — несомненный факт существования. Но декартовское понимание субъекта не может служить, по его мнению, отправной точкой для раскрытия существа человеческой психики. Подлинный субъект, полагает Лакан, отнюдь не представляет собой единство мышления и существования. Прежде всего, субъект — это «субъект бессознательного», существование которого возможно лишь в разрывах речи, но не самого говорящего, а Другого. Субъект начинается в Другом. Как таковой, он соотносится не с другим субъектом, а с «означающим». Более того, субъект рождается, по словам Лакана, только тогда, когда «означаемый» появляется в поле зрения Другого. В таких усложненных, а подчас и довольно парадоксальных теоретических конструкциях Лакан пытается прояснить свою позицию в отношении психоаналитического субъекта. Выделяя существо лакановских рассуждений по этому поводу, можно сказать, что субъект в структурном психоанализе детерминирован речью другого человека и, следовательно, без него нет и субъекта. Собственно говоря, и бессознательное, согласно Лакану, есть не что иное, как «речь Другого». Так лакановская максима «бессознательное структурируется как язык» дополняется не менее важным для структурного психоанализа теоретическим положением, что «бессознательное проявляется в речи Другого».

Эти исходные постулаты лежат в основе переосмысления Лаканом других фрейдовских концепций.

Как известно, Фрейд уделял значительное внимание обсуждению вопросов, связанных с феноменами «повторения» и «трансфера». «Повторение» рассматривалось им как последовательное прохождение индивидом определенных психических фиксаций, обусловленных его сексуальным развитием, «трансфер» — как перенос психически переживаемых состояний с одного лица на другое, в частности с пациента на психоаналитика. Некоторые теоретики полагают, что «трансфер» — это одна из форм «повторения». Лакан далек от мысли, что элементы «повторения» не содержатся в «трансфере». Однако он считает, что концепция «повторения» не имеет ничего общего с концепцией «трансфера». В общем плане лакановское понимание «повторения» ограничивается воображаемыми конструкциями нарцисстического толка, создаваемыми субъектом в процессе развертывания психических актов, являющихся зрительным отражением и восприятием своего собственного образа. Такая трактовка «повторения» весьма сходна с соответствующей концепцией С. Кьеркегора, на которого, кстати сказать, и ссылается Лакан. Что касается концепции «трансфера», то, анализируя фрейдовские понятия «позитивного» и «негативного» переноса, Лакан приходит к следующему выводу: «трансфер» — это продукт не только аналитической, но и вне-аналитической ситуации. «Трансфер», по его собственным словам, является «законом реальности бессознательного».

Обсуждая концепцию «трансфера», Лакан вплотную подходит к рассмотрению фрейдовских идей, соотносящихся с психоаналитическим пониманием природы влечений и структуры желаний человека. Как можно заключить по материалам лакановских лекций, автор не только различает понятия «влечение» и «инстинкт», но и считает, что они не тождественны друг другу. Лакан отказывается от использования термина «инстинкт» как неопределенного, не отвечающего требованиям современной науки. Создается впечатление, что он радикально пересматривает фрейдовскую концепцию влечений, ибо «сексуальный инстинкт», являющийся основой человеческой деятельности в классическом психоанализе, не признается им. Более того, если Фрейд апеллирует к «принципу удовольствия» и к «принципу реальности», то Лакан говорит скорее о желании, чем об удовольствии, полагая, что «принцип удовольствия» — это принцип гомеостаза, не играющий существенной роли в жизнедеятельности человека. Однако в действительности лакановский пересмотр фрейдовской концепции влечений имеет вполне определенную направленность, свидетельствующую о том, что основные идеи Фрейда так или иначе сохраняются в структурном психоанализе. Не случайно Лакан исходит из того, что именно субъект желания составляет подлинную сущность человека и что сексуальность играет значительную роль в интерпретации бессознательного.

В самом деле, Лакан признает важность «либидо» в психоанализе, хотя и рассматривает его не как биологическую энергию, что было характерно для Фрейда, или психическую энергию, в трактовке Юнга, а как особый «орган».

«Либидо», подчеркивает он, — это «существенный орган в понимании природы влечений». Но этот «орган» не реальный, а мифический. Речь идет о признании Лаканом символического уровня психики, на котором «либидо» выступает в виде определенных символов (например, символ фаллоса), характеризующих направленность влечений человека и структуру его желаний. Эти символы подлежат расшифровке в контексте языка. Таким образом, структурный психоанализ воспроизводит, на наш взгляд, основополагающие идеи Фрейда, хотя в нем и происходит смещение акцента исследования на символический уровень человеческой психики. Новым в лакановской трактовке является лишь то, что желание человека рассматривается в структуре «означаемого» и «означающего». В конечном счете к двум вышеупомянутым теоретическим положениям — «бессознательное структурируется как язык» и «бессознательное проявляется в речи Другого» — добавляется третье — «желание человека есть желание Другого». Таковы три основных теоретических положения, на которых покоится лакановский структурный психоанализ.

Итак, рецензируемая книга дает наглядное представление о том, как Лакан прочитывает Фрейда и в какой степени ему удается или не удается модифицировать фрейдовское учение о человеке. Содержащиеся в ней идеи позволяют прояснить специфику лакановского структурного психоанализа, имеющего в настоящее время своих последователей не только во Франции, но и в других западных странах. Можно надеяться, что знакомство советских психологов с данной работой будет способствовать лучшему пониманию тех изменений, которые происходят в последнее время в западной психологии.

В. М. Лейбин