«Бога же не видел никто никогда, Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил»

XII. Божественное невыразимо и немыслимо

«Отыскать Отца и Создателя всего – нелегкая задача, если же мы его найдем, то о нем невозможно будет рассказать», поскольку «это невыразимо никоим образом, в отличие от других наук», – говорит правдолюбивый Платон.¹⁰⁵¹ Он наслышан, очевидно, о том, как премудрый Моисей, восходя на гору для совершения святых созерцаний на вершине умопостигаемого, запретил всему остальному народу следовать за ним. Ибо, как сказано в Писании: «Моисей вступил во мрак, где сам Бог» (Исх. 20:21), – и это ясно показывает тем, кто в силах понять, что Бог невидим и неизречен, тьма же, которая воистину есть неверие и неведение большинства, заслоняет собою сияние истины.
Теолог Орфей по той же причине говорит¹⁰⁵²: «Один совершенен, все остальное рождено, как потомство одного», – или же «рождено», поскольку в другом списке так написано. Он же добавляет: «Его никто не видит из смертных. Он все видит». А после поясняет: «Его я не вижу, поскольку Он окружен облаком, у всех же смертных тленные зрачки в их глазах, только плоть да кости».

Видение Павла

О неизреченном свидетельствует и апостол, говоря: «Знаю человека во Христе, который восхищен был до третьего неба, и там, в раю, слышавшего неизреченные слова, которые нельзя человеку пересказать».¹⁰⁵³ Он тем самым таинственно намекает, что Бог невыразим словами, и не потому, что «нельзя» (оύκ εξόν) такое представить, в силу запрета или из страха, но напротив, он говорит, что человеческие способности онемевают, обнаружив божественное, если кто-либо из живущих под третьим небом начнет говорить. Ведь это позволительно только избранным, таинственно возведенным туда душам.

Платон о количестве небес

Платон, насколько мне известно, предполагает существование многих мыслимых небес. (Примеры же подобных положений из варварской философии, каковых множество, вместе в другими обещанными ранее примерами, мы рассмотрим в подходящее для этого время).  Однако из соответствующего места в Тимее трудно понять, надлежит ли нам мыслить множество космосов, или же один, поскольку Платон не различал имена космос и небо. Само же высказывание таково: «Правы ли мы, говоря об одном небе, или же более правильно говорить о многих, или даже бесчисленно многих. Нет, оно одно, поскольку создано в соответствии с первообразом».¹⁰⁵⁴

Новозаветные притчи о «Царствии Небесном»

Из Послания Коринфянам Римлянина: «Человек не поставит предел океану и космосам, которые за ним».¹⁰⁵⁵ С ним в согласии благородный апостол: «О бездна богатства и мудрости, и знания божественного» (Рим.11:33). (3) Не это ли имел в виду пророк, наставляя в золе испечь опресноки¹⁰⁵⁶, открывая тем самым, что священное тайное слово о воистину несотворенном и его силах должно быть сокрыто.  В Послании к Коринфянам апостол явственно это подтверждает: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но не мудрость века сего, и не мудрость власть предержащих века сего, но проповедуем мудрость Божию, сокрытую в таинствах».¹⁰⁵⁷ И снова в другом месте: «...для познания тайны Бога во Христе, в котором сокрыты все сокровища премудрости и гносиса» (Кол. 2:2–3).  Та же мысль запечатлена в словах Спасителя: «Вам дано знать таинства Царствия Небесного» (Мф. 13:11).  В соответствии с Евангелием, Спаситель возвещает своим ученикам тайны учения в притчах, или, как говорит о нем пророчество: «Отверзу уста Мои в притче, изреку сокровенное от сотворения мира».¹⁰⁵⁸  И тут же Господь поясняет таинственное через притчу о закваске: «Подобно есть Царствие Небесное закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все».¹⁰⁵⁹ Сказано так, поскольку «трехмерная»¹⁰⁶⁰ душа спасается через послушание, посредством заложенной в нее духовной силы веры, или же благодаря дарованной нам силе слова, которая, будучи сильной и мощной, притягивает таинственно и невидимо каждого, кто принимает ее, содержит его внутри себя, и сливает все существо этого человека в единое целое.

Трансцендентность божественной природы

Солону принадлежит мудрое высказывание о Боге¹⁰⁶¹:
Труднее всего помыслить умом невидимую меру,
которая одна содержит пределы всего.
И Акрагантский поэт говорит, что божественное
...нельзя приблизить к себе как доступное нашим очам,
или взять руками.
Именно так главнейшая торная дорога убеждения
проникает в сердца людей.¹⁰⁶²

Иоанн апостол говорит: «Бога же не видел никто никогда, Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил»¹⁰⁶³, называя недра Божии невидимыми и неизреченными. Именно поэтому многие называли их «бездной»¹⁰⁶⁴, поскольку они все содержат и в них все внедрено (εγκολπισάμενον), недосягаемо и беспредельно.  Воистину это слово о Боге наиболее труднодоступно. Ведь первоначало всего трудно постижимо. Первое и старейшее первоначало и первопричину всего, становящего и ставшего, трудно представить.  В самом деле, как можно словами выразить то, что не является ни родом, ни различением, ни видом, ни неделимым, ни числом, ни каким-либо привходящим качеством, ни основанием чего-либо привходящего (συμβέβηκέν τι). Что Он есть не может быть выражено правильно и в полной мере. В Своем величии Он относится ко всему в равной мере и всему Отец. Никакая часть не может быть о Нем сказана¹⁰⁶⁵, поскольку единое неделимо, а поэтому также и неопределимо, если мы понимаем это последнее не как что-то немыслимое дискурсивно, но как неизмеримое и не имеющее пределов, а потому бесформенное и безымянное.
Именуя Бога некоторыми именами, например, говоря, что он есть Единое, или Благо, или Ум, или Самосущее, или Отец, или Бог, или Творец, или Господь, мы делаем это не в собственном смысле слова. Затрудняясь выразить собственное Его Имя, мы используем наиболее хорошие из них, чтобы рассудок не блуждал среди всех остальных и имел в них опору. При этом, ни одно из этих имен не выражает Бога, но они все в совокупности показывают силы Всемогущего. Сказуемое (τάλεγόμενα) – это или то, что сказано о чем-то присущем вещам как таковым, или же касающееся их взаимного отношения. Но ни то, ни другое неприменимо, если мы говорим о Боге.  Никакое знание Его не может быть доказательным, поскольку любое такое знание должно базироваться на первых и уже известных принципах. Но ничто не предшествует Нерожденному.¹⁰⁶⁶

Знание неведомого открывается как дар

Только силою божественной благодати и через его Логос нам открывается неведомое. В Деяниях апостолов Лука упоминает слова Павла: «Мужи Афиняне, по всему я вижу, что вы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором начертано: Неведомому Богу. Сего, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17:22)

1051 Платон, Тимей, 28 c; Письмо VII, 341 с-d.
1052 Orpheus, fr. 245, 8–10.14–16 Kern.
1053 II Кор. 12: 2–4.
1054 Тимей, 31 а. Далее сказано: «...то, что объемлет все умопостигаемые живые существа ...вернее было бы считать образом космоса».
1055 Климент Римский, Первое послание Коринфянам, 20, 8.
1056 Быт. 18:6; cf. Philo, De sacrificiis Abelis et Caini 59–62.
1057 РазвернутьПервое послание апостола Павла к Коринфянам
2:6 Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, {?Иак. 3:15 }
2:7 но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, {?Рим. 14:24 ?Еф. 3:9 }
I Кор. 2:6–7.
1058 Мф. 13: 35; Пс. 78: 2.
1059 Мф. 13:33.
1060 Cр. Климент Алекс., Педагог, III, 1; Plutarchus, Mor, 898 е.
1061 Solon, fr. 16 Diehl; 16 West.
1062 Empedocles, fr 133 DK.
1063 Ин. 1:18.
1064 βυθός – термин, используемый гностиками валентинианами. См. комментарий.
1065 Λεκτέον – сказуемое, предикат.
1066 Cр. Аристотель, Вторая Аналитика I 2, 71b20. Ср. Платон, Федр, 246с.

Пресв. Климент Александрийский
Строматы. Книга 5