До революции у татар были табуированы имена супругов после свадьбы

Рустем Вахитов:

Попалась мне в Интернете статья о татарском речевом этикете. Там было написано, что до революции у татар были табуированы имена супругов после свадьбы (и особенно, если они прожили долго и вместе состарились). Татарские муж и жена обычно называли друг друга «мать» (иняй) и «отец» (атай), либо «муж» («ир») и «жена» (хатын). И тут я вдруг вспомнил, что мои бабушка и дедушка по отцу так и делали! (дед, правда, был башкир, но, думаю, это - общетюркское)  По моим детским воспоминаниям они разу не назвали себя по имени (Ильяс и Любаба), хотя казалось бы, что может быть естественнее (если я скажу супруге «эй, жена, поставь чайник!» она, извините, не поймет). А бабушка с дедушкой упорно звали друг друга: «папа» и «мама», причем, в  моем присутствии – по-русски, поскольку я с детства русскоязычный (собственно, русский – мой родной язык, на котором я заговорил).
Как это понять? Может, согласно бессознательному убеждению татар, став семьей, муж и жена перестают быть отдельными, индивидуальными личностями, превращаются в единое целое, в своеобразный платоновский андрогин, так что различение их возможно лишь по функциям внутри семьи (отец – мать, муж-жена)? Пока у меня другого объяснения нет. 
Между прочим, у русских тоже есть схожее табу, только оно относится к обращению детей к родителям.  Ни разу в жизни я не видел, чтобы в русской семье сын сказал маме: «Валя (или даже – Валентина Васильевна), я в школу пошел!». Хотя в Америке сын спокойно называет мать, например,  «Мэри».
Я, кстати, осознал это благодаря любопытному случаю. Моя хорошая знакомая, бывшая коллега по университету живет в США. Однажды она приехала в Уфу, мы с ней встретились, и тут позвонил ее мобильник – сын из Америки звонил. И она спокойно так ему говорит (разговор шел на русском): скажи – называет мужа по имени -  чтоб сделал то-то и то-то». Тут меня осеняет: это слишком по-английски звучит. Она удивляется: почему? – Потому что по-русски надо: скажи папе (отцу) и т.д. Она попросила сына обратиться к отцу, но согласно русскому речевому этикету сын никак не может обратиться к нему по имени. 
Это табу, кстати, мне понятнее.  Родители не воспринимаются детьми как равные им, отдельные индивиды, которых можно «обозначать» привычными для нас именами. Они для детей в русской картине мира, полагаю -  некие мифологические персонажи и воплощения неких архетипов. Кстати, поэтому я не верю во фрейдистскую чушь об «эдиповом комплексе». Мать для мальчика – не женщина, а архетип Женщины в ее аспекте рождающего и охраняющего начала (а отец, действительно, некий образ верховного судии, по которому потом будут лепиться религиозные представления человека, если он не получит религиозного живого опыта с иным содержанием). И вообще я бы Фрейда спросил – при чем тут Эдип? Он вовсе не знал, что Иокаста его мать и никакого ни сознательного, ни бессознательного влечения к ней как к своей матери не испытывал...