Искусство помогает мне открыть меня, мне внешней меня внутреннюю

Автор: Светлана Коппел-Ковтун
Художник Дмитрий Кустанович. «Первый снегопад», 2017
Художник Дмитрий Кустанович. «Первый снегопад», 2017

Тема очень объёмная, красивая в этом своём объёме, потому сплющивание темы в воображении уже лишает человека красоты. И ответов может быть много, с разных ракурсов смотрения. Сейчас вот подумалось: искусство помогает мне открыть меня, мне внешней меня внутреннюю. И что интересно, чьё именно искусство здесь не так важно: чужое или моё собственное. В этом смысле настоящее искусство - наше, всегда наше - общее. А то, что наполнено идеологически - уже разделяет. Но тут важно не обмануться, например, посчитав, что доброта и проповедь доброты - разновидность идеологии. Что-то подобное мы сейчас можем наблюдать: люди запутались в -измах. То же можно сказать и о понимании красоты: у тебя одно понимание, у меня другое, у него - третье... Здесь уже начинается и поле свобод, и поле подмен... Потому самое простое сейчас - неочевидно и непонятно.

Мой ответ на нижеследующий текст художника, с которым я совершенно согласна

7-7

Дмитрий Кустанович:
«Уже какой год повторяется примерно один и тот же вопрос:
"Живопись несет в себе различные функции. Многие требуют от искусства политизированности, пропаганды, воспитательных/нравоучительных идей.
Как Вы считаете, в чем заключается функция живописи: в созидательной красоте или в назидательной информативности?"
Я отвечал на него еще в 17-ом. Даже фотоотчет нашел. Ответил такими словами:
Считаю, что искусство должно не навязывать, предлагать. А зритель вправе останавливать свое внимание или нет. 
Лично я считаю главной функцией искусства эстетическую функцию. И духовную.
В вопросе содержится понятие «созидательная красота». Хочется порассуждать. Зачем созидать то, что уже создано? Мне всегда было интересно, почему мы часами можем слушать пение птиц, и при этом нам надоедает повторение пускай даже самого великого музыкального произведения. Или мы бесконечно можем рассматривать какой-либо пейзаж. И чувствуем временной предел при рассматривании самой гениальной картины. Я не хочу сейчас говорить о таком противоречии в понятиях эстетического восприятия. И не хочу определять пределы таких эстетических категорий, как прекрасное, возвышенное, трагическое, комическое, безобразное и т.д. Меня волновал вопрос предела нашего (человеческого). Зачем воспроизводить то, что становится доступным, когда мы открываем окно или выходим на улицу. Я не готов полностью ответить на этот вопрос. Тем более, пытаться ответить в пределах своего выступления. И в тоже время на данный момент подчеркну, что искусство должно уметь и учиться говорить очень-очень тонко и деликатно. Без какого-либо навязывания. Т.е. в условиях свободного восприятия. 
Политизированность, воспитательные или нравоучительные идеи придают искусству некую утилитарность или даже, если хотите, вульгарность и пошлость.
Мне всегда был интересен предмет «Эстетика». Прежде всего, в понимании восприятия и творчества. И было интересно поднимать для себя в этой науке такой вопрос, а точнее, понятие, как «эстетика тишины». Сможет ли искусство говорить без вмешательства какой-либо идеи или даже мнения? Или концепции? 
Я понимаю ваш вопрос. Понимаю злободневность этого вопроса. Понимаю, насколько мой ответ может показаться идеалистическим. Но в творчестве для меня это важно.
Если это интересно, вы можете пригласить меня, и мы порассуждаем. Здесь для меня важно ваше мнение, как специалистов.
Позволю немного отойти от вопроса и отметить, что после наблюдений и общения со зрителями я понял, что человеку, кроме самого факта созерцания, очень нужен человек. И не человек, как третье лицо, а именно возможность увидеть этого человека в любом произведении. Это Тарковский сказал: «Человеку нужен человек». Но по-своему понимая и применяя слова в нашем случае, хочу поделиться с вами такой моделью. Я выбираю сюжет. К примеру, дерево. Обозначаю его на холсте. Зритель узнает. Что я, как художник, нашел в этом дереве? Зритель понимает. Или не понимает. Зачем мне это дерево? Зритель понимает или не понимает. Почему я именно так рисую это дерево? Зритель понимает или не понимает. Как я рисую? И т.д. И в нашем случае созерцание, а, точнее, прочтение приобретает чистый диалог, в котором присутствуют художник (точнее, его произведение) и сам зритель. И насколько зритель это принимает, понимает или не понимает, исходя из этого, я определяю свою полезность и нужность. Это отдельная тема. Хочу подчеркнуть, что при возможности свободного созерцания любое художественное произведение приобретает свою истинную ценность. Или по-другому. Свою самостоятельность. Без какого-либо контекста, пояснения, определения и, тем более, сформулированных идей, концепций и т.д.
Я очень боюсь обезличивания искусства».

Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун

7

Оставить комментарий

Содержимое данного поля является приватным и не предназначено для показа.

Простой текст

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
  • Адреса веб-страниц и email-адреса преобразовываются в ссылки автоматически.