Личностные отношения для нас должны быть первичными

Личностные отношения для нас должны быть первичными. Если мы считаем, что имеем право иметь с кем-то плохие отношения, можем кого-то ставить ниже себя, просто потому что он «плохой» по каким-то причинам, то мы глубоко ошибаемся и уже являемся предателями, находимся на грани преступления нашей веры.

В древней Церкви считалось тяжелейшим грехом, когда человек отступал от Христа. Были некоторые крайние представления, что таких людей вообще нельзя принимать в Церковь обратно. Другие правила разрешали им вернуться к Причастию только перед смертью. Такова взаимосвязь личностных отношений со Христом и с окружающими нас людьми.Вопрос прощения сводится к очень глубоким духовным корням, связанным с необходимостью выстраивания глубоко христианских личностных отношений с любым человеком, с которым нас свел Бог. Если этот человек не хочет строить отношения с нами, мы должны внутренне за него молиться, не держать ничего плохого на него и всегда себя контролировать – если у нас на сердце есть обида, то мы находимся на грани глубокого греха.

Люди и, к сожалению, в том числе православные, часто себя оправдывают, говоря: «все люди – нормальные, но этого человека не могу терпеть». Вспомним, что об этом говорил преподобный Силуан Афонский: «кто не любит врагов, в том нет благодати Божией» [7, с. 303]. Вот как опасно, если мы не любим хотя бы одного человека, если мы не можем простить его и впустить в свое сердце, мы не сможем войти в Царствие Небесное. И эта задача оказывается гораздо глубже и важнее, чем нам может показаться на первый взгляд.

Предположим, мы отмели все обиды: «Все свободны, я всех простил, вы можете больше не волноваться. Я пошел поститься, я пошел освящаться, я пошел причащаться, я буду восходить по небесной лествице, я буду читать, что писали об этом святые отцы, я буду читать Псалтирь, я буду приникать к таинствам церковным». Но если ты простил людей формально, если ты хотя бы немножко на них сверху смотришь и вырываешь себя из этого организма человеческой плоти и душевного единства, в котором мы составляем одно море человеческое, то ты не можешь быть христианином в полном смысле этого слова. И Пасха для тебя не может быть Пасхой.

Итак, прощение – это одна из основных задач поста. Мы должны работать над своими чувствами. Как только мы замечаем холодное чувство в нашем сердце или негативное воспоминание (мы сами себе в этом часто не готовы признаться, иногда это касается усопших, иногда – далеких от нас людей, о которых мы вспоминаем с тяжелым сердцем), то мы должны этим заниматься. Если хоть один человек вызывает у нас охлаждение, отторжение, не чувство любви, сострадания, жалости, милосердия, а негативные, хладные, темные или изоляционные чувства, желание не думать о нем, отвернуться и даже мысленно не вспоминать эту персону, то надо понимать, что мы с вами находимся в очень серьезной ситуации. Под вопросом стоит наше спасение и наша личностная вера во Христа. Не случайно две заповеди о любви к Богу и к человеку в Евангелии нерасторжимы (Лк 10. 27; Мф 22. 37–39), они постулируются как двуединое основание спасения. Ведь если рассуждать по-зилотски, кажется, что все-таки Бог впереди, а люди потом, и Бога надо любить больше, чем людей. Но Господь так не говорит, Он ставит эти заповеди вровень, и они оказываются равнозначными. По этому критерию любви к ближним оценивается любовь к Богу, по личностным отношениям с людьми вокруг нас оценивается личностное отношение с Богом. Отношение к любому человеку тождественно отношению ко Христу. Любой человек – наш брат, и любой человек Христом был искуплен на кресте. Об этом и апостол Иоанн Богослов пишет в Соборном Послании: «Кто говорит: “я люблю Бога”, а брата своего ненавидит, тот лжец» (1Ин 4. 20). И к сожалению, такого обмана в наших душах очень много.
Прощение – не просто некая стадия, пройдя которую мы можем потом спокойно подвизаться над спасением себя любимого. Нет, это начало и конец спасения, потому что, как правило, прощая, мы не до конца прощаем. И если наш подвиг не ведет к большему прощению, к большей простоте, отпущенности, к большей любви к ближнему, – значит наш подвиг бессмыслен.

Для Бога, действительно, не окажется важным, как говорит святой Серафим Саровский в беседе «О цели христианской жизни», какие инструменты, какие духовные приемы мы применяли в нашем движении ко Христу. Пусть это пост, молитва, милостыня, все, что угодно, но если эти средства не ведут к увеличению в нашем сердце любви, которая постулируется равной к Богу и к человеку, если мы не стяжеваем Духа Святого, то мы оказываемся безумными, не известными Богу людьми [4, с. 171].

Христос может сказать нам, как юродивым девам: «не знаю вас» (см.: Мф 25. 1–13), и это не будет метафорой. Христос не знает этих людей, потому что они совершенно чуждого Ему духа. Они думали, что они движутся ко Христу, как скажет преподобный Серафим, это были девы, которые пытались ночью не спать, ждали Спасителя. Почему же такая строгая оценка, почему Христос затворяет перед ними двери? Дело не в их глупости, не в недостатке аскезы, вопрос в том, что это люди совершенно другого духа, и Христос находится, образно говоря, в другом мире. Юродивые девы не поняли, какого духа Христос. Как это страшно, ведь это может отнестись к христианам, которые окажутся этими юродивыми девами, они ходили в храм, они перед Христом ели и пили, как сказано в Евангелии, и «на улицах наших учил еси» (см.: Лк 13. 26). «Мы слушали Твое Евангелие, мы, может быть, даже цитировали Тебя, мы ссылались на Твои тексты, на тексты Твоих святых». Но Господь может сказать: «вы все это делали, как люди, которые не знают Меня». Это как раз вопрос личностных отношений. «Вы не выстроили эти личностные отношения ни с людьми, ни со Мной». Они скажут, как в этой притче: «как же, мы Тебя не видели, Ты никогда нам не попадался, только какие-то люди попадались, но Ты-то здесь причем?» А Господь ответит: «как вы сделали этого одному из сих меньших, то сделали Мне» (Мф 25. 40). Еще раз подтверждается: любовь ко Христу и любовь к человеку – абсолютно тождественные понятия. В нашем сердце, мы честно должны себе признаться, этой любви мало, мало любви к людям, а тем более, мало жертвенной любви.

Попросим Бога, чтобы во время поста Он помог нам увидеть себя в нашей жестокости, персональной безответственности, личностной разболтанности, когда мы позволяем себе насмехаться, плохо говорить о ближних, говорить друг другу колкие вещи. Все эти действия направлены против любви, а значит, и против Христа. И Христос может сказать нам: «Зачем вы говорили колкости? Я не сказал ни слова тем людям, которые Меня пригвоздили ко Кресту. Я просил Отца: “Отче! прости им, ибо не знают, что делают” (Лк 23. 34)». Это дух Христа. Но разве мы имеем такой дух? Нас никто не распинал, к нам просто, может быть, кто-то не очень хорошо относился, и мы молимся так за этого человека – «Отче, он не понимает, что он делает, прости его»? Есть ли у нас такая широта души? Если да, тогда мы близки ко Христу. А если нет, то мы можем оказаться в числе юродивых дев. Может случиться страшная история: человек посвятил свою жизнь Богу, подвизался, соблюдал девство, а потом у дверей Царства Небесного оказалось, что он – инородное Христу существо. Ведь даже если бы этих юродивых дев Христос взял к Себе, то им было бы с Ним очень плохо.
Хотелось бы, чтобы с нами так не случилось.

Мы любим прикрывать свои грехи, сглаживать эмоции, говорить: «ничего страшного, я просто пошутил». Но почему твоя шутка была болезненна для другого человека? Неужели мало боли в этой жизни? Почему твоя шутка не была смягчающей, приводящей ближнего к улыбке? Почему ты заставил человека испытывать боль? Это – твое делание в этом мире? Тогда ты не связан со Христом. Ты делаешь дело бесов, которые причиняют человеку боль, разрушают и демотивируют жизнь, пытаются привести к самоубийству, расстраивают личностные отношения духовников с чадами, детей с родителями, ссорят друзей, братьев и сестер, разрушают семьи, приходы, монастыри. Все эти разрушительные дела, приносящие боль, скорбь, страдания, недоверие, страхи, совершают бесы, и мы в этих делах часто участвуем, даже не замечая этого.

С лингвистической точки зрения слово «прощение» связано еще с одним фрагментом в Евангелии, где Христос говорит апостолам о власти вязать и решить: «что вы свяжете на земле, то будет связано и на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф 18. 18). «Вязать» или «связать» – соединить личностные отношения, например, двух людей или человеческих общин. «Решить» или «разрешить» – развязать какие-то узлы в душах и умах человеческих, это близко к теме простоты, простости, отпущенности грехов.

Еще и еще раз будем честно инспектировать себя: сколько в нашем сердце любви к другим людям, и что это за любовь – любовь самолюбивая или любовь, готовая к самоотдаче? Готовы ли мы жертвовать собой ради других? Наш пост должен состоять в стремлении к изливающейся, неистощимо самоистощающейся, по образу Божественных Лиц, любви.

Иеромонах Мефодий (Зинковский)
Беседа о прощении и любви