«Маринин» серолист

В очерке «О Марине, сестре моей» А. Цветаева пишет:

«В 1943 году, на Дальнем Востоке, в сталинском лагере, когда я узнала о смерти Марины (от меня два года скрывали), я все свободное время сидела за увеличением Марининых фотографий, портретов…
Погруженная в свое горе, я увидела у одной вскоре освобождающейся женщины… цветок, любимый Мариной, разросшийся в комнатное дерево – серолист.
Я сказала о Марине владелице дерева и она подарила его мне, заповедав ежевесенне его пересаживать в новую землю. Дерево стало моим.
В тихий осенний вечер мы сидели, человек пять, пришедших с работ, кто за письмом, кто за вязаньем, кто за чаем, в полной тишине — … и дерево с нами, как член горестной нашей семьи. Я – рисую Марину… Было совсем тихо, никто не шел по мосткам, вершим в маленький наш барак, и не было за окном ветра.
Внезапно, как бы в порыве сильного ветра, все ветви серолиста всплеснулись шумно. Все мы пораженные смотрели друг на друга, молча, я – оторвавшись от марининого портрета. Дерево медленно успокаивалось… Марина дала знать о себе?..

Моего заключения прошло 6 лет, оставалось еще четыре. Эти годы прошли без переездов, на станции Известковой. Каждую весну я пересаживала маринин серолист в новую землю. Переносили мне мою кадку из барака в барак — кто-нибудь из мужского барака — за полпайки. И рассталась я с ним в день освобождения 1 сентября 1947 года. У кого этот серолист дожил свой век?.. "