«Проклятый Мишка» Лосева

Есть у А.Ф. Лосева замечательное эссе «Жизнь», которое потрясло меня настолько, что на протяжении многих лет с момента прочтения я практически не забываю о нём. Фонит в душе история про Мишку, которая начинается так:

«Я был окружен заботой и лаской матери. Но вот был Мишка, мальчишка-сосед, мой товарищ по играм и ранней учёбе, мой сверстник. Ничего был ребёнок, да вот только имел одну странную привычку, я бы сказал даже, страсть. Бывало, как заведётся у них в доме щенок или котёнок, то его любимым занятием было выдёргивать волоски у этих животных и ломать им лапки. Ломать — не в шутку, а всерьёз. Бедные животные пищали и выли на весь двор и оставались калеками.

— Мишка, сволочь, — говорил я ему. — Как тебе, дураку, не стыдно? Опять котёнка замучил!

— Да это я… так…

— Дурак!

— А не твоё дело.

— Я вот матери твоей скажу.

— А я ей ещё раньше твоего скажу.

Счастливое, ласковое, мягкое, безоблачное детство, да только вот этот проклятый Мишка».

Образ «проклятого Мишки» вобрал в себя многое пережитое лично. Он стал для меня олицетворением страшного факта, что в мире существует неоправдываемое ничем насилие и зло, с которым приходится мириться только потому, что его нельзя победить. Кто-то скажет: его можно преодолеть во Христе, и будет прав. Но лишь отчасти. Христос в мире сём — страждущий, распинаемый всё теми же мишками. От этого никуда не спрятаться, с этим ужасом приходится жить. Вопрос сводится лишь к тому, чтобы самому не быть таким как Мишка, чтобы не участвовать в злодеяниях Мишки, чтобы содействовать просветлению Мишки, чтобы не возненавидеть Мишку и чтобы не умереть от ужаса при личной встрече с Мишкой, чтобы не отчаяться. А после Майдана добавим: чтобы не стремиться оправдать и принять за норму Мишкины злодейства и уж, тем паче, не считать его героем…

Маленький Алексей Лосев конечно тоже дрался с Мишкой, защищая щенка (Стока), которого тот хотел покалечить при помощи клещей. Ранее Мишка уже измучил трёх щенят, но за четвёртого вступился Алексей. Вот как он описывает происходившее:

«— Мишенька… Знаешь что? — залепетал я. — Хочешь, конфет дам… Хочешь? А?

Мишка сначала ничего не понимал.

— Мишенька, родненький… Не ломай лапок у Стока…

— Ишь ты куда гнёшь. А что тебе Сток?

— Мишенька, голубчик… Продай мне Стока…

— Хе-хе! Целоваться, что ли, хочешь с Стоком?

— Мишенька, я тебе всю коробочку отдам с конфетами. А у меня недавно был день рождения, и от подарка осталась целая коробка конфет.

— Собака моя? — наставительно ответил Мишка. — Моя! Я хозяин Стока? Я! Ну так чего ж!

— Мишенька, возьми конфеты, — продолжал я сквозь слезы. Но на душе у меня уже закипал гнев, уже что-то начинало трясти мой детский организм, и я терял власть над собой. — Мишка, голубчик, золотко, не мучь Стока… Продай Стока. Давай меняться на конфеты.

Мишка уже перестал меня слушать. Я понял, что мысль об искалечении Стока пришла ему в голову ещё во время игры и он не докончил даже игры, чтобы приступить к любимому делу. Он уже направился к собачнику, где было несколько щенят. Но тут я заметил в его руках вдруг откуда-то взявшиеся клещи. Я до сих пор не знаю, зачем он их взял. Сток был ещё хилой, цыплячьего вида собачкой, и… никаких специальных инструментов ещё не требовалось.

Я побежал за Мишкой к собачнику.

— Не смей! — закричал я, вдруг не сдержавши себя и вдруг обратившись от упрашиваний и умолений к гневу и к кулакам.

— Не смей, мерзавец! Отойди! Отойди, говорю, от собачника!

Мишка сначала оторопел, потому что я схватил его за обе руки. Клещи выпали из его рук на землю.

— Убью, мерзавец! Слышишь, что говорю? — кричал я, трясясь всем телом. — Убью! Не смей! Не дам мучить Стока! Уйди, пока живой. Сволочь ты! Мерзавец!

Мишка был сильнее меня. Оторопевши в первую минуту, он тут же пришёл в себя, тряхнул с силой руками и освободился от меня.

— Ага! — зашипел он. — Чужого добра захотел?… Я тебя проучу. Я тебе покажу, что такое Сток…

У собачника началась драка. Мишка был сильнее меня, но я не сдавался. Мы начали тузить друг друга по рукам, по спине, по бокам, по лицу. У кого-то уже появилась кровь, и у меня начинало мутиться в голове. На наши крики пришли Мишкины родители, которые и разняли нас. Но результат всего инцидента был совсем не тот, которого я ожидал. Оказывается, Мишкины родители, вступившие в переговоры по этому поводу с моими родителями, заняли всецело позицию Мишки со всеми этими аргументами о «чужом добре», о том, что-де «не ваше дело», и даже говорилось так:

— В наше время так мало радости… У детей так мало развлечений…

Словом, я был побеждён и физически, и психологически. Я не мог поколотить Мишку, а мои родители не могли переубедить его родителей. Так и остался этот инцидент на всю жизнь как несваренный кусок в желудке. И я ещё до сих пор не знаю, куда мне его деть».

Помнится, меня сначала потряс сам Мишка, но ещё более — его родители. Душа оцепенела, поняв, что это — безвыходная ситуация. Что с этим пришлось жить и Алексею Фёдоровичу — всю жизнь, и каждому из нас приходится, кто повстречал уже своего Мишку.