Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Зависть - это внешнее чувство, т.е. оно не может прийти изнутри внутреннего события. Озарение роднит, соединяет людей, а зависть и злоба присуща тем, кто вне этого опыта, кто не вошёл, кто «за дверью». Может быть, зависть - это начальная степень «плача и скрежета зубов» внешних, о котором говорит евангелист (Мтф. 8:11).
Если Моцарт правда был отравлен, то умер больше сам отравитель. Палач утрачивает бытие, которое остаётся у казнённой им жертвы. И это то бытие, которое палач не в силах отнять, и которого сам он лишён по злобе сердца. Именно утрату бытия палач не прощает своей жертве.
Любовь — это про понимание, а не про его отсутствие.
В ком нет любви, тот не может слышать слова, потому что не может идти путём Слова.
Любить другого и любить другого в себе — не одно и то же. Закрытость перед инаковостью другого — это запрет своего развития в ином. Через инаковость другого можно стать шире, больше и счастливее. Или, наоборот, уподобиться палачу, казня и другого, и себя.
Настоящая мысль не думается, а живётся.
Судить и отрицать высокое другого — это отрицать своё высокое. Высокое неподсудно, его не судят — им и в нём живут.
Наше высокое нас хранит.
Если в этом высоком жить нельзя, значит это ненастоящее высокое.
Когда Бог стучит в дверь сердца, Он стучится не извне, а изнутри, следовательно он пребывает где-то глубже человеческой глубины, внутреннее внутреннего человека.
Сопереживание — это молитва, а молитва всегда действенна. Подлинное сопереживание всегда обращается (оно всегда обращено) к Богу — за помощью. Это сердечная молитва, на которую способны все мы, и к которой призваны все мы. Без сострадания к людям невозможна настоящая молитва. В молитве человек един со всеми и слышит боль мира как свою.
Идолизация духовного пространства осуществляется за счёт абсолютизации относительного. Абсолютен только Бог, потому, абсолютизируя относительное, мы создаём идолов, вопреки заповеди «Не сотвори себе кумира».
Автодух исключает творчество, полагая, что функционирует всегда и в любой момент, вне прошлого и вне будущего. Отсюда неограниченная память автодуха.
Для автодуха существует лишь то, что он помнит, а то, что он не помнит, не существует.
Автодух ничего не забывает, потому что не помнит себя.
…
У Мандельштама последний чудный черт в цвету, когда Марина Цветаева пишет своего "Черта"; одна и та же черта: течь Ра - чёрное солнце; речь та:
Поэт - издалека заводит речь.
Поэта - далеко заводит речь.
Никуда ли? Кину дали! Дальше некуда.
В мироощущении Мандельштама присутствует
…
Преступник может быть богатым или сильным, но мудрым преступник не бывает, вернее, мудрый не бывает преступником.
Владимир Микушевич. Из книги "Пазори"
С. Коппел-Ковтун: Возможно и обратное. Быть преступником - призвание человека, ведь преступником можно быть и со знаком «плюс». Конец
…
Длящееся мгновение, рай для Руссо и Фауста, - для Пруста небытие, ибо его нельзя забыть и, следовательно, нельзя вспомнить.
Владимир Микушевич. Из книги "Пазори"
Система - самоубийство философии, суть которой в первичной интуиции, в музыке Несказанного.
Владимир Микушевич. Из книги "Креациология"
Системой является само Слово, Одно Большое Слово сразу обо всём (Дом Бытия по Хайдеггеру) - в Нём всё со всем связано, и эти связи для нас непостижимы на
…
Законы природы убили бы природу, если бы она их признала.
Владимир Микушевич. Из книги "Креациология"
Если это слова поэтические - правда, если же это проза, можно поспорить.
Природа отвечает на вопрос ЧТО, а личность - КТО, следовательно это слова того, кто стоит внутри в своём КТО, а не в
…
— Кто ваш любимый писатель из ваших современников — и почему?
— Мой современник — Данте Алигьери, он же мой любимый писатель.
— На какую историю можно поймать любого читателя?
— Не я ловлю читателя, читатель ловит меня.
— На какого литературного — или даже необязательно литературного —
…
Стих Григора Нарекаци - не анаграмма, а синхрограмма, одновременность всех значений и звучаний, приводимых к общему знаменателю, первознаменью гармонии, предшествовавшей вавилонскому столпотворению истории.
Владимир Микушевич. Из книги "Проблески"
Всю жизнь, вернее, очень давно, я работаю над таким философским направлением, которое, по-моему, ввёл я, — во всяком случае, я не встречал его нигде, — которое я называю «креациология». Это философия творчества, или осмысление творчества. Как ни странно, мы не оцениваем вообще роли творчества в
…
Кулак калек — коллектив.
* * *
Война — бездетна.
Мы — ровесники войны.
И мы не дети.
* * *
Заря — подснежник.
* * *
Осенний полдень.
Розы невыносимы
Владимир Микушевич
Свобода творчества - тайная свобода, когда свобода творчества становится явной, оказывается, никто не творит, кроме Бога.
Владимир Микушевич. Из книги "Пазори"
...Прекратиться навеки для робких ладоней другого,
Бросить имя своё, даже имя своё,
Как бросают игрушку разбитую дети.
Странно желаний лишиться. Странно впервые увидеть,
Как порхает беспутно в пространстве
Всё, что было так важно. Да, смерть нам сначала трудна.
Свыкнуться надо со многим, пока
…
...И в небытии бессловесном,
И там, где земная стезя,
И в Царствии даже Небесном
Нам всем друг без друга нельзя.
Вглядимся мы в райские кущи
И землю узнаем свою;
Мы вспомним, что Бог вездесущий,
И, значит, мы жили в раю.
Какой бы не мучил нас веред,
Зовущийся нашей виной,
Кто верит и
…
Поэзии нужно непрерывно учиться, но научиться поэзии нельзя. Потому что учишься тому, что уже умеешь (или не умеешь).
* * *
Помню, как Окуджава жаловался мне, что ему скучно читать Данте. Так чему же и у кого он учился?
* * *
Я общался с Окуджавой, и как человек, он для меня затмевал его
…
Запад избрал для себя предопределение закона; Святая Русь - Царство Благодати, которую "нам не дано предугадать" (Тютчев).
Владимир Микушевич. "Креациология"