В первой главе знаменитой книги Эриха Ауэрбаха «Мимесис», в которой сопоставляется гомеровский эпос с эпосом библейским

В первой главе знаменитой книги Эриха Ауэрбаха «Мимесис», в которой сопоставляется гомеровский эпос с эпосом библейским (в последнем случае слово «эпос» нужно бы взять в кавычки), глубина очевидно появляется тогда, когда, когда в повествование вторгается Бог, внеположный этому миру, принципиально неявленный в нем, являющийся отчасти в каких-то его образах и событиях. Эти образы и события вполне принадлежат этому миру, но одновременно радикально преображаются таким явлением в них Иного.
Преображаются они, кстати, в библейской истории очень интересно – они становятся прототипами архетипов. Я опять имею в виду то, что известно как система ветхозаветных прообразов, предвещающих образы (в данном случае – Первообразы) в их полноте, явившиеся в Новом завете, но предлагаю в этот раз взглянуть на нее чуть-чуть в другой перспективе. Прообраз – это когда дообразное, то, что впервые во-образится в Новом завете, входит из-за границ бытия в его пределы той своей частью, которая бытием может быть на этот момент воспринята. И эта часть будет потом узнаваться в Образе. Первообраз (образ безόбразного) в процессе Его осознания будет собираться из своих прототипов, как из своих уже проявленных аспектов. Так, неопалимая купина – прообраз Богоматери, являет нам объятое пламенем вещество, не потребляемое этим пламенем, потому что Господу, чтобы существовать, нет нужды разрушать творение; действительно внеположный миру Бог не питается сотворенным; творение, дающее Господу явиться, не подвергается при этом тлению. Неопалимая купина – окончание идеи жертвы Богу творения – и начало идеи жертвы Бога творению, начало идеи присутствия Бога в творении, преображающем и просветляющем творение, впервые делающим его тем, что оно есть на самом деле. Предъявление нам в библейской истории прототипов архетипа очевидно имеет воспитательное значение для человечества, открывая ему свойства архетипа, не знакомые ему из состояния мира вокруг него, так сказать – противоестественные свойства архетипа, знакомя его потихоньку с фундаментальным отличием Творца от творения в его автономном состоянии. И, кстати, приучая обнаруживать и культивировать в нас самих свойства Творца, а не творения, что и есть процесс обожения – или, иначе, обретения свободы.
Татьяна Касаткина. "Священное в повседневном"