Я защищала право человека на уединение— не в комнате, для писательской работы, а — в мире

Дорогой Борис, я теперь поняла: поэту нужна красавица, т. е. без конца воспеваемое и никогда не сказуемое, ибо — пустота et se prête à toutes les formes.[готова принять любую форму] Такой же абсолют — в мире зрительном, как поэт — в мире незримом. Остальное всё у него уже есть. 
У тебя, напр., уже есть вся я, без всякой моей любви направленная на тебя, тебе экстериоризировать меня — не нужно, п. ч. я все-таки окажусь внутри тебя, а не вне, т. е. тобою, а не «мною», а тебе нужно любить — другое: чужое любить. 
И я дура была, что любила тебя столько лет напролом. 
Но мое дело — другое, Борис. Женщине — да еще малокрасивой, с печатью особости, как я, и не совсем уже молодой — унизительно любить красавца, это слишком похоже на шалости старых американок. Я бы хотела бы — не могла. Раз в жизни, или два? — я любила необычайно красивого человека, но тут же возвела его в ангелы. 
Ты был очень добр ко мне в нашу последнюю встречу (невстречу), а я — очень глупа. 
Логически: что ты мог другого, как не звать меня <фраза не окончена>. Раз ты сам не только в ней живешь, но в нее рвешься. Ты давал мне лучшее, что у тебя есть. Но под всеми твоими навязанными в любовь бабами — была другая правда: и ты со мной был — по одну сторону спорящего стола. 
Я защищала право человека на уединение— не в комнате, для писательской работы, а — в мире, и с этого места не сойду. 
Ты мне предлагал faire sans dire,[делать без слов] я же всегда за — dire,[слово] которое и есть faire:[дело] задира этого дела! 
Вы мне, — массы, я — страждущие единицы. Если массы вправе самоутверждаться — то почему же не вправе — единица? Ведь «les petites bêtes ne mangent pas les grandes»[маленькие звери не едят больших] — и я не о капиталах говорю. 
Я вправе, живя час и раз, не знать, что такое Колхозы, так же как Колхозы не знают — что такое — я. Равенство так равенство. 
Мне интересно всё, что было интересно Паскалю и не интересно всё, что было ему не интересно. Я не виновата, что я так правдива, ничего не стоило бы на вопрос: — Вы интересуетесь будущим народа? ответить: — О, да. А я ответила: нет, п. ч. искренно не интересуюсь никаким и ничьим будущим, которое для меня пустое (и угрожающее!) место. 
Странная вещь: что ты меня не любишь — мне всё равно, а вот — только вспомню твои Колхозы — и слезы. (И сейчас плачу.) 


(Б.Пастернаку, "набросок письма карандашом, в книжку, на скворешной лестнице, в Фавьере, пока Мур спал", июль,1935г., )