Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Светиться навстречу свету, отзываться светом на Свет — не опасно. Опасно светить другим, ибо действительно светит тот, кто светится, а не тот, кто светит.
Не мир осоливает соль, а соль осоливает мир.
Поэзия — это вовсе не гадание на кофейной гуще слов, она — беседа со Словом. Гадают те, кто не умеет говорить, кто научился только болтать.
Крылья всегда рождают крылья. Крылья — главный орган всех зачатий и рождений.
Именно посреди ада есть великая нужда в победе над ним, т.е. в Боге.
Ахиллес никогда не догонит черепаху — если это понять по-настоящему, откроется величие русской мысли.
Чем отличается мышление от имитации мышления? Местом, где оно осуществляется.
Как мы без Бога ничего сами не можем, так и Бог в нас ничего не может без нас, без нашего соизволения.
Быть здесь и сейчас, чтобы адекватно реагировать на происходящее здесь и сейчас, довольно сложно. Многие люди живут вчера, позавчера, а то и вовсе не живут. И всё бы не так печально было, если бы не страшное время.
Не зевай, народ! Беда идёт.
Весна почти что грезится. Только вера может удержать её в сердце среди ада.
Поэзия — это прыжок через бездну человеческой ограниченности.
Поэтический метод познания — это узнавание вещей не извне, а изнутри.
Основы феноменологического и экзистенциального погружения во внутренние глубины самобытия заложил философ, африканский епископ Августин Аврелий (Блаженный) (354-430 гг.). Особо выделяется трактат «Исповедь» (400 г.), который был создан на рубеже античности и Средневековья как опыт общения с самим собой как с другим и созидания самого себя, протекающих под знаком диалога с Богом...
Без Источника Истины, научающего мысль и остающегося тем не менее для души трансцендентным, путь отрицаний был бы немыслим. "Ты, который еще не познал Бога, откуда ты узнал, что ничего не знаешь подобного Богу?". Августин задает себе этот вопрос уже в 387 году в своих "Беседах с самим собой". Сам Бог, о Котором он скажет в другом месте: "Ведь Ты внутренне внутреннейшего моего и превыше высшего моего", принуждает мысль отбросить все то, что не есть Он, и предпочесть "благочестивое незнание" "высокопарному знанию".
Деррида всегда мыслит дар исходя из определенной экономики, или, точнее, икономии обмена. Для Деррида дар не включен ни в какую систему, но, напротив, он есть то, что «разрывает» эту икономию, дар есть то, что невозможно внутри любой данной экономики и одновременно есть то, что делает невозможным самый номос как «возвращение на круги своя». Получатель дара оказывается способен разрушить событие дара; для этого ему достаточно «воздать» дарителю...
То есть «Исповедь» Августина, в которой он хочет «творить истину», – это его и личная исповедь, confessio, обращенная к Богу, и одновременно рассказ другим о его обращении, conversio. Но что же означает в этом контексте «творить истину»? Истина, о которой идет речь у Августина, не только не есть истина высказывания, но и шире, это истина, которая не является какой бы то ни было формой явленности мира; истина есть «испытывание»...