Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
Солнцем становится только тот, кто любит солнце больше, чем себя.
Надо помнить не только что «спасаемся верой, а не делами», но и то, что «вера без дел мертва». Не надо делать мысль плоской, она имеет объём. И надо вмещать целое, а не фрагмент. Любой фрагмент можно выхватить и носиться с ним как с целым — это губительный путь. Только целостный подход даёт истинный плод, потому что вне Христа целостность недостижима.
Сначала возникает в нас вопрос, вопрошание, потом неизбежно следует ответ. Подлинное вопрошание беременно ответом. А ответ без вопрошания не дает ничего кроме надмевания и мнения о своем знании, с которым так яростно боролся ещё Сократ.
Здравый смысл — производная совести, т.е. поруганная совесть не может его производить. Бессовестное мышление не имеет опоры на здравый смысл и вынуждено опираться только на «-измы». Когда уходит здравый смысл, уходит разумность из мышления, из поступков, из жизни... И начинается обожествление тех или иных «-измов» = осектовление ума.
Умеющий читать и знающий несколько букв алфавита — оба знают эти несколько букв, но очень по-разному.
Камертон не надо путать с оркестром.
Если Моцарт правда был отравлен, то умер больше сам отравитель. Палач утрачивает бытие, которое остаётся у казнённой им жертвы. И это то бытие, которое палач не в силах отнять, и которого сам он лишён по злобе сердца. Именно утрату бытия палач не прощает своей жертве.
Мы идём туда, куда сердце зовёт. Бежим, летим, ползём в направлении Зова — понимаем это или нет не важно. Судьба это всегда ответ на Зов (отсюда при-звание), но он всегда преодолевает вызовы — должен преодолевать, чтобы состояться.
Кто выбрал неподлинность как своё бытие, тот выбрал некрасоту небытия, т.е. некрасоту и небытие.
Любить — это смотреть на другого глазами бога. Любить и быть богом — одно. Потому человек есть по-настоящему только, когда любит.
Этого-то и не прощают нелюбящие любящим — бытие, ибо оно им недоступно.
Основы феноменологического и экзистенциального погружения во внутренние глубины самобытия заложил философ, африканский епископ Августин Аврелий (Блаженный) (354-430 гг.). Особо выделяется трактат «Исповедь» (400 г.), который был создан на рубеже античности и Средневековья как опыт общения с самим собой как с другим и созидания самого себя, протекающих под знаком диалога с Богом...
Без Источника Истины, научающего мысль и остающегося тем не менее для души трансцендентным, путь отрицаний был бы немыслим. "Ты, который еще не познал Бога, откуда ты узнал, что ничего не знаешь подобного Богу?". Августин задает себе этот вопрос уже в 387 году в своих "Беседах с самим собой". Сам Бог, о Котором он скажет в другом месте: "Ведь Ты внутренне внутреннейшего моего и превыше высшего моего", принуждает мысль отбросить все то, что не есть Он, и предпочесть "благочестивое незнание" "высокопарному знанию".
Деррида всегда мыслит дар исходя из определенной экономики, или, точнее, икономии обмена. Для Деррида дар не включен ни в какую систему, но, напротив, он есть то, что «разрывает» эту икономию, дар есть то, что невозможно внутри любой данной экономики и одновременно есть то, что делает невозможным самый номос как «возвращение на круги своя». Получатель дара оказывается способен разрушить событие дара; для этого ему достаточно «воздать» дарителю...
То есть «Исповедь» Августина, в которой он хочет «творить истину», – это его и личная исповедь, confessio, обращенная к Богу, и одновременно рассказ другим о его обращении, conversio. Но что же означает в этом контексте «творить истину»? Истина, о которой идет речь у Августина, не только не есть истина высказывания, но и шире, это истина, которая не является какой бы то ни было формой явленности мира; истина есть «испытывание»...