Облачко
Марина Цветаева
Художник
Сергей Кулина
Человек мыслит целой Вселенной: травой под ногами, кронами деревьев, муравьями, птицами небесными, котами, собаками, медведями, слонами, звёздами — как словами, как притчами, как песнями, как мыслями Творца.
Кто противится связи человека с животными? Те, кто недооценивают значение животных, кто не понимает величия сотворенных Богом тварей и связи всего творения с человеком и Богом через человека.
Кто противится связи человека с животными? Те, кто недооценивают значение животных, кто не понимает величия сотворенных Богом тварей и связи всего творения с человеком и Богом через человека.
Живущим в оазисе часто кажется что пустыня — всего лишь мираж.
Здравомыслие — это совесть, а не интеллект. Движение к здравомыслию — это путь очищения совести.
Поэт — это самоликвидатор, его задача в работе над словом устранить себя, оставив слово (своё Слово).
Идолизация духовного пространства осуществляется за счёт абсолютизации относительного. Абсолютен только Бог, потому, абсолютизируя относительное, мы создаём идолов, вопреки заповеди «Не сотвори себе кумира».
Пока человек не вырос, он думает, что истина ему дана для того, чтобы бить ею других (тех, у кого не так, иначе, по-другому — не в соответствии с его истиной). А когда вырастет, начинает понимать, что истина ему дана для того, чтобы видеть ею другого, видеть её в другом, всматриваться, вслушиваться в другого и любить его — истиной.
Миф, миф... И то миф, и это... Не думали, что сам человек в нас, как и наша человечность — тоже миф. Миф, требующий воплощения. Не будет мифа, будет только биология — и человек испарится, вместо человеческого общества мы окажемся в зверинце.
Не скромничай чрезмерно — это нескромно.
Человека ничто так не характеризует, как контекст, в который он погружает другого при встрече. Особенно, если этот другой по-настоящему другой — т.е. непохожий, не из близкого и знакомого круга людей, живущих в том же контексте.
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
Вдох делаю и расширяюсь —
вдыхаю таинство, как ветер:
закрыв глаза и слух от сплетен,
я узнаю́, чего не знаю.
вдыхаю таинство, как ветер:
закрыв глаза и слух от сплетен,
я узнаю́, чего не знаю.
Человек мыслит целой Вселенной: травой под ногами, кронами деревьев, муравьями, птицами небесными, котами, собаками, медведями, слонами, звёздами — как словами, как притчами, как песнями, как мыслями Творца.
Кто противится связи человека с животными? Те, кто недооценивают значение животных, кто не понимает величия сотворенных Богом тварей и связи всего творения с человеком и Богом через человека.
Кто противится связи человека с животными? Те, кто недооценивают значение животных, кто не понимает величия сотворенных Богом тварей и связи всего творения с человеком и Богом через человека.
Живущим в оазисе часто кажется что пустыня — всего лишь мираж.
Здравомыслие — это совесть, а не интеллект. Движение к здравомыслию — это путь очищения совести.
Поэт — это самоликвидатор, его задача в работе над словом устранить себя, оставив слово (своё Слово).
Идолизация духовного пространства осуществляется за счёт абсолютизации относительного. Абсолютен только Бог, потому, абсолютизируя относительное, мы создаём идолов, вопреки заповеди «Не сотвори себе кумира».
Пока человек не вырос, он думает, что истина ему дана для того, чтобы бить ею других (тех, у кого не так, иначе, по-другому — не в соответствии с его истиной). А когда вырастет, начинает понимать, что истина ему дана для того, чтобы видеть ею другого, видеть её в другом, всматриваться, вслушиваться в другого и любить его — истиной.
Миф, миф... И то миф, и это... Не думали, что сам человек в нас, как и наша человечность — тоже миф. Миф, требующий воплощения. Не будет мифа, будет только биология — и человек испарится, вместо человеческого общества мы окажемся в зверинце.
Не скромничай чрезмерно — это нескромно.
Человека ничто так не характеризует, как контекст, в который он погружает другого при встрече. Особенно, если этот другой по-настоящему другой — т.е. непохожий, не из близкого и знакомого круга людей, живущих в том же контексте.
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
В этом смысле русскость — это как раз положительный контекст для другого (у тех же англосаксов всё с точностью до наоборот).
Вдох делаю и расширяюсь —
вдыхаю таинство, как ветер:
закрыв глаза и слух от сплетен,
я узнаю́, чего не знаю.
вдыхаю таинство, как ветер:
закрыв глаза и слух от сплетен,
я узнаю́, чего не знаю.
