Богословствовать означает – жить Богом и говорить о нём то что знаешь сам

Патриарх Афинагор учил Клемана, что богословствовать означает – жить Богом и говорить о нём то что знаешь сам.
Для Клемана было очень важно думать о церкви и жизни вообще через радость и благодарение. Он был из тех, кто понимал слова Мартина Хайдегера: «Научитесь благодарить — и вы сможете думать».

* * *

Владимир Лосский писал, что человек рожден быть поэтом для Бога, то есть, ощущать мир сбывшейся сказкой, песней и красотой, за которую хочется благодарить и о которой хочется петь.

Лосский, как и Клеман, как и немногие церковные интеллигенты России советской поры знали, что искусство, как молитва и литургия – дают человеку взойти к подлинности и Встрече, и это поможет ему быть самим собой в условиях искаженности, формализма и игры в человечность и христианство.

* * *

Клайв Льюис писал об этом, что, чем бы человек ни занимался, хорошо в его трудах лишь то, что, так или иначе, смотрит на Бога. И плохо всё, что от Бога отвернётся…

* * *

 иерей Владимир Зелинский вспоминая о Клемане говорил: «Каждая встреча с Оливье Клеманом за время нашей 20-ти летней дружбы была для меня тихим праздником». Он же вспоминал, что когда Клеман начинал говорить, то мир вокруг явственно расцветал от прикосновения Святого Духа, а это – признак лекций высочайшего уровня, таких, как те, что читали Шмеман, Меендорф, Бродский или Старцы Эмилиан Вафидис и Дионисий Каламбокас. Сказочник Джон Толкиен говорил, что для хорошей лекции или проповеди нужна эрудиция и подготовка, но для великой требуется уже благодать. Та благодать, которая не раз удивляла, например, читавшего лекции Шмемана, замечавшего, что когда его касается небо, он говорит то, о чём и не мыслил сказать. Так некий священник слышал, как говорил поэт, и священник потрясённо воскликнул: «Он говорил как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи!». Так же, в красоте личного свидетельства и общника красоты Господней говорил и Оливье Клеман. Поэтому те, кто тянулся к свету и подлинности, ощущали себя рядом с ним счастливыми.

* * *

Подобно Иустину Сербскому Клеман считал, что свой рай мы можем обрести в других людях, когда в них отображается Христос. Так как рай – это любовь Христова, а так же все те, кто сполна живёт в нашем сердце. Впервые он это понял, когда ещё не будучи христианином, разочаровавшись в жизни, ехал в автобусе домой, чтоб убить себя, и ему вдруг неожиданно улыбнулась маленькая девочка. Этот момент и стал для него первой встречей с Богом и богословием о человеке, как о том, кто способен быть славой Господней. Потому и Предание церкви для него всегда воплощалось в живых носителях Духа, а это были не только святые и Старцы, но и всякий человек, сквозь которого на землю льётся небесный свет.

Клеман говорил об этом: «Христианство для меня – это религия лиц», потому что лицо может быть иконой, брешью в глухоте неподлинности этого мира, а человек может быть откровением о Боге.

Артём Перлик.  Жизненный путь Оливье Клемана