К философии поступка Бахтина

•  В данной единственной точке, в которой я теперь нахожусь, никто другой в единственном времени и единственном пространстве единственного бытия не находился. И вокруг этой единственной точки располагается все единственное бытие единственным и неповторимым образом. То, что мною может быть совершено, никем и никогда совершено быть не может. Единственность наличного бытия принудительно обязательна. Этот факт моего не-алиби в бытии, лежащий в основе самого конкретного и единственного долженствования поступка, не узнается и не познается мною, а единственным образом признается и утверждается.
  М. Бахтин. «К философии поступка»
• Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознании, подлинная полифония полноценных, голосов, действительно, является основною особенностью романов Достоевского.
  М. Бахтин. «Проблемы творчества Достоевского»

В западном мире русскую психологию знают по трём именам: Выготский, Бахтин, Лурия.

Первый, как известно, предложил идею интериоризации психических функций (дискуссия с Пиаже в этой связи) и идею зоны ближайшего развития, на которой работает педагогическая психология,

второй предложил идею полифонии, диалога, поступка, вненаходимости и, хотя официально числится литературоведом, известен как философ, чьи идеи определили развитие психологии двадцатого века,

третий создал нейропсихологию и разгадал уровневую систему организации психических функций.

Идеи Бахтина - методологическая сокровищница, и его постулат о том, что мысль является поступком, а именно слова "Эмоционально-волевым тоном мы обозначаем именно момент моей активности в переживании, переживание переживания как моего: Я мыслю – поступаю мыслью, чувством, желанием." открывают широчайшие возможности для разработки самых разных психотерапевтических подходов.

Интересна идея наррадигмального цикла, согласно которой об одном и том же событии или происшествии мы можем помышлять-мыслить по-разному на апокрифической, канонической, гуманитарной, гуманистической фазе и фазе человекознания цикла.

* * *

Со стр. 321-322
Аверинцев С.С., Бочаров С.Г. 1976, 1986. Комментарии.

«Среди работ выдающегося учёного – филолога Михаила Михайловича Бахтина (1895-1975), опубликованных посмертно, центральное место принадлежит большому труду «Автор и герой в эстетической деятельности». Напечатан он был по рукописи, сохранившейся, (к сожалению, не полностью) в архиве М. Бахтина.
Та самобытная философская эстетика, образцом которой является известный нам труд М. Бахтина об авторе и герое, была только частью обширного философского замысла, выходившего за рамки эстетики. Речь идёт о более общих вопросах, лежащих на границе эстетики и нравственной философии; речь идёт о том, что М. Бахтин называет миром человеческого действия, «миром события», «миром поступка». Ведущая этическая категория в этой работе – «ответственность»; своеобразная её конкретизация – вводимый здесь М. Бахтиным образ-понятие «не-алиби в бытии»: человек не имеет нравственного права на «алиби», на уклонение от той единственной ответственности, какой является реализация его единственного неповторимого «места» в бытии, от неповторимого «поступка», каким должна явиться вся его жизнь (ср. Древнюю притчу о таланте, зарытом в землю, как о нравственном преступлении).
Человек, «участно мыслящий», «не отделяет своего поступка от его продукта» - таков главный тезис этой своеобразной «философии поступка», как определяет сам автор в тексте работы её содержание. Исходя из этого содержания, мы и озаглавили работу в нашей публикации, поскольку авторское её заглавие нам неизвестно.
Публикуемое философское сочинение, по-видимому, писалось в годы пребывания автора в Витебске (1920-1924).
Читатель заметит, что М. Бахтину как мыслителю было свойственно возвращаться к некоторым постоянно ведущим темам своего философского творчества и создавать новые вариации любимых мыслей.
При чтении надо помнить о том, что сам автор не готовил эти рукописи к печати, отсюда местами тезисная и конспективная форма изложения некоторых положений. Рукописи сохранились в плохом состоянии, отдельные слова остались в них неразобранными. Труднейшую работу по прочтению рукописей и подготовке их к печати проделали Л.В. Дерюгина, С.М. Александров, Г.С. Бернштейн.»
Бахтин М.М. К философии поступка. Цит. по указ. соч.

Со стр. 12
«Каждая мысль моя с её содержанием есть мой индивидуально-ответственный поступок, один из поступков, из которых слагается вся моя единственная жизнь как сплошное поступление, ибо вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: я поступаю всей своей жизнью.

Со стр. 19
Психическое бытие – абстрактный продукт теоретического мышления, и менее всего допустимо мыслить акт-поступок живого мышления как психический процесс и затем приобщение его к теоретическому бытию со всем его содержимым. Психическое бытие такой же отвлечённый продукт, как и трансцендентная значимость. Здесь мы совершаем уже чисто теоретически весомую нелепость: большой теоретический мир (мир как предмет совокупности наук, всего теоретического познания) мы делаем моментом маленького теоретического мира (психического бытия как предмета психологического познания).
Менее всего в жизни-поступке я имею дело с психическим бытием (за исключением того случая, когда поступаю как теоретик-психолог).

Со стр. 20
Все попытки изнутри теоретического мира пробиться в действительное бытие-событие безнадёжны; нельзя разомкнуть теоретически познанный мир изнутри самого познания до действительного единственного мира. Но из акта-поступка, а не из его теоретической транскрипции есть выход в его смысловое содержание, которое целиком приемлется и включается изнутри этого поступка, ибо поступок действительно свершается в бытии.

Со стр. 23
Эстетическое видение есть оправданное видение, если не переходит своих границ, но, поскольку оно претендует быть философским видением единого и единственного бытия в его событийности, оно неизбежно обречено выдавать абстрактно выделенную часть за действительное целое.
Эстетическое вживание в участника не есть ещё постижение события. Пусть я насквозь вижу данного человека, знаю и себя, но я должен овладеть правдой нашего взаимоотношения, правдой связующего нас единого и единственного события, в котором мы участники, т.е.
Со стр. 24
я и объект моего эстетического созерцания должны быть определены в единстве бытия, нас равно объемлющем.
Но эстетическое бытие ближе к действительному единству бытия-жизни, чем теоретический мир, поэтому столь и убедителен соблазн эстетизма. Но в действительной жизни остаётся эстетическая ответственность актёра и целого человека за уместность игры, ибо вся игра в целом есть ответственный поступок его – играющего, а не изображаемого лица – героя.
Итак, ни у теоретического познания, ни у эстетической интуиции нет подхода к единственному реальному бытию события, ибо нет единства и взаимопроникания между смысловым содержанием – продуктом и актом - действительным историческим свершением и вследствие принципиального отвлечения от себя как участника при установлении смысла и видения. Это и приводит философское мышление, принципиально стремящееся быть чисто теоретическим, к своеобразному бесплодию, в котором оно, безусловно, в настоящее время находится. Некоторая примесь эстетизма создаёт иллюзию большей жизненности, но лишь иллюзию.

Со стр. 26
Современный человек чувствует себя уверенно, богато и ясно там, где его принципиально нет в автономном мире культурной области и его имманентного закона творчества, но не уверенно, скудно и неясно, где он имеет с собою дело, где он центр исхождения поступка, в действительности единственной жизни, т.е. мы уверенно поступаем тогда, когда поступаем не от себя, а как одержимые имманентной необходимостью смысла той или иной культурной области. Но как и куда включить в этот процесс моего мышления, внутри святой и чистый, сплошь оправданный в его целом? В психологию сознания? Может быть, в историю соответствующей науки? Может быть, в мой материальный бюджет, как оплаченный по количеству воплотивших его строк? Может быть, в хронологический порядок моего дня, как моё занятие от 5 до 6? В мои научные обязанности? Но все эти возможности осмысления и контексты сами блуждают в каком-то безвоздушном пространстве и ни в чём не укоренены. И современная философия не даёт принципа для этого приобщения, в этом её кризис. Поступок расколот на объективное смысловое содержание и субъективный процесс свершения. Но ни в том ни в другом нет места для действительного ответственного свершения-поступка.

Со стр. 32
Поступок не со стороны своего содержания, а в самом своём свершении как-то знает, как-то имеет единое и единственное бытие жизни, ориентируется в нём, причём весь – и в своей содержательной стороне, и в своей действительное единственной фактичности; изнутри поступок видит уже не только единый, но и единственный конкретный контекст, последний конекст, куда относит и свой смысл, и свой факт. Для этого, конечно, необходимо взять поступок не как факт, извне созерцаемый или теоретически мыслимый, а изнутри, в его ответственности.
Ответственный поступок один преодолевает всякую гипотетичность, ведь ответственный поступок есть осуществление решения – уже безысходно, непоправимо и невозвратно; поступок – последний итог. Всесторонний и окончательный вывод; поступок стягивает, соотносит и разрешает в едином и единственнном и уже последнем контексте и смысл и факт, и общее и индивидуальное, и реальное и идеальное, ибо всё входит в его ответственную мотивацию; в поступке выход из только возможности в единственность раз и навсегда.

Со стр. 33
Только поступок, взятый извне как физиологический, биологический и психологический факт, может представиться стихийным и тёмным как всякое отвлечённое бытие, но изнутри поступка сам ответственно поступающий знает ясный и отчётливый свет, в котором и ориентируется.

Со стр. 34
Неправильно будет полагать, что эта конкретная правда события, которую и видит, и слышит, и переживает, и понимает поступающий в едином акте ответственного поступка, несказанна, что её можно только как-то переживать в момент поступления, но нельзя отчётливо и ясно высказать. Я полагаю, что язык гораздо более приспособлен высказывать именно её, а не отвлечённый логический момент в его чистоте.
Язык исторически вырастал в услужении участного мышления и поступка, и абстрактному мышлению он начинает служить лишь в сегодняшний день своей истории. Для выражения поступка изнутри и единственного бытия-события, в котором совершается поступок, нужна вся полнота слова: и его содержательно-смысловая сторона (слово-понятие), и его наглядно-выразительная (слово-образ), и эмоционально-волевая (интонация слова) в их единстве. И во всех этих моментах единое полное слово может быть ответственно-значимым – правдой, а не субъективно-случайным.

Со стр. 35
Отсюда ясно, что первая философия, пытающаяся вскрыть бытие-событие, как его знает ответственный поступок, не может строить общих понятий, положений и законов об этом мире (теоретически-абстрактная чистота поступка), но может быть только описанием, феноменологией этого мира поступка. Событие может быть только участно описано.

Со стр. 36
Ни одно содержание не было бы реализовано, ни одна мысль не была бы действительно помыслена, если бы не устанавливалась существенная связь между содержанием и эмоционально-волевым тоном его, т.е. действительно утверждённой его ценностью для мыслящего. Действительное поступающее мышление есть эмоционально-волевое мышление, интонирующее мышление, и эта интонация существенно проникает во все содержательные моменты мысли. Эмоционально-волевой тон обтекает все смысловое содержание мысли в поступке и относит его к единственному бытию-событию. Именно эмоционально-волевой тон ориентирует в единственном бытии, ориентирует в нём и действительно утверждает смысловое содержание.

Со стр. 38
Эмоционально-волевой тон, объемлющий и проникающий единственное бытие-событие, не есть пассивная психическая реакция, а некая должная установка сознания, нравственно значимая и ответственно активная. Это ответственно осознанное движение сознания, превращающее возможность в действительность осуществлённого поступка. Эмоционально-волевым тоном мы обозначаем именно момент моей активности в переживании, переживание переживания как моего: Я мыслю – поступаю мыслью, чувством, желанием.

Со стр. 41
В основе единства ответственного сознания лежит не принцип как начало, а факт действительного признания своей причастности к единому бытию-событию, факт, не могущий быть адекватно выражен в теоретических терминах, а лишь описан и участно пережит; здесь исток поступка и всех категорий конкретного единственного нудительного долженствования. И я – есмь – во всей эмоционально-волевой, поступочной полноте этого утверждения – и действительно есмь – в целом и обязуюсь сказать это слово, и я причастен бытию единственным и неповторимым образом, я занимаю в единственном бытии единственное неповторимое, незаместимое и непроницаемое для другого место. В данной единственной точке, в которой я теперь нахожусь, никто другой в единственном времени и единственном пространстве единстенного бытия не находился. И вокруг этой единственной точки располагается всё единственное бытие единственным и неповторимым образом. То, что мною может быть совершено, никем и никогда совершено быть не может. Единственность наличного бытия – нудительно обязательна. Этот факт моего не-алиби в бытии, лежащий в основе самого конкретного и единственного должествования поступка, не узнаётся и не познаётся мною, а единственным образом признаётся и утверждается.

Со стр. 43
Всё содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определённость, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. – всё это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей.

Со стр. 44
Ответственность возможна не за смысл в себе, а за его единственное утверждение-неутверждение. Отвлечённо-смысловая сторона, не соотнесённая с безысходно-действительной единственностью, проективна; это какой-то черновик возможного свершения, документ без подписи, никого ни к чему не обязывающий. Бытие, отрешённое от единственного эмоционально-волевого центра ответственности - черновой набросок, непризнанный возможный вариант единственного бытия; только через ответственную причастность единственного поступка можно выйти из бесконечных черновых вариантов, переписать свою жизнь набело раз и навсегда.

Со стр. 45
Участное мышление и есть эмоционально-волевое понимание бытия как события в конкретной единственнности на основе не-алиби в бытии, т.е. поступающее мышление, т.е. отнесённое к себе как к единственно ответственному поступающему мышлению.

Со стр. 53
Отпавшая от ответственности жизнь не может иметь философии: она принципиально случайна и неукоренима.

Со стр. 51- 52
Конкретно-индивидуальные, неповторимые миры действительно поступающих сознаний, из которых, как из действительных реальных слагаемых слагается и единое-единственное бытие-событие, имеют общие моменты, не в смысле общих понятий или законов, а в смысле общих моментов их конкретных архитектоник. Эту архитектонику действительного мира поступка и должна описать нравственная философия, не отвлечённую схему, а конкретный план мира единого и единственного поступка, основные конкретные моменты его построения и их взаимное расположение. Эти моменты: я-для-себя, другой-для-меня и я-для-другого; все эти ценности действительной жизни и культуры расположены вокруг основных архитектонических точек действительного мира поступка: научные ценности, эстетические, политические (включая и этические и социальные), и, наконец, религиозные. Все пространственно-временные и содержательно-смысловые ценности и отношения стягиваются к этим эмоционально-волевым центральным моментам: я-для себя, другой-для-меня и я-для-другого."

Цитирование по книге:
Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, “Next”, 1994. 383 с.

rabota-psy.livejournal.com