Слову «энергия», его специальному, терминологическому употреблению мы обязаны древнегреческому философу Аристотелю (384 – 322 до Р.Х.). По-древнегречески ἡ ἐνέργεια (energeia) означает «действительность», «деятельность», «действие». Оно образовано от слова τό ἔργον (ergon) – «дело», «действие», и приставки ἐν – «в». Тогда дословно энергия – это то, что находится в деле, в действии.
Это понятие Аристотель противопоставил понятию возможности. Энергия – это то, что реализовалось, а не осталось лишь только в замысле или потенции. Энергия – это цель возможности, ее действительность. При этом наивысшей энергией по Аристотелю непривычным для нас образом обладает Бог-Перводвигатель, цель всего существующего, который сам неподвижен.
Так Православие понимает высшую ступень действительности или реальности, доступную для человека – его обожение, даваемое ему по благодати.
Также очень важным для Православия словом и понятием является и родственное древнегреческой энергии слово ἡ συνεργία – синергия, которое переводится на русский как «содействие», «сотрудничество», «соработничество». Оно образовано при помощи приставки συν – «с», «со», и существительного ἐνέργεια.
Впервые же похожий на синергию термин употребляется уже в Новом Завете: в Первом Послании к Коринфянам Павел говорит: «Мы соработники (συνεργοί) Бога» (1 Кор. 3, 9).
Фундаментальной установкой паламитского богословия была следующая идея: благодаря синергии, то есть соединению энергий Бога или Его благодати, и покоряющихся ей энергий человека, в результате длительного и крайне трудного аскетического пути для подвижника становится возможным обожение. Так в исихазме называется реальная встреча человека с Богом, приобщение к Божественной жизни и созерцанию нетварного Божественного света. Но для этого удивительного результата в равной степени необходимы как действия и стремления самого человека, так и Божия благодать. Как еще в 5 веке говорил святой Иоанн Кассиан, «мы всегда должны быть твердо уверены, что никак не можем достигнуть совершенства своими трудами и подвигами, хотя бы со всею неутомимостью упражнялись во всякой добродетели. Одни человеческие усилия не могут иметь такой цены и силы, чтобы возводить на высоту святости и блаженства, если Сам Господь не будет при том содействовать нам и направлять сердце наше к тому, что для нас полезно… В деле спасения нашего участвует и благодать Божия и свободное произволение наше … оба согласно действуют и в деле спасения нашего равно необходимы».
Сам Палама, и его последователи никогда не рассматривали синергию – как некое абстрактное, идеальное понятие. Для него, как и для афонских монахов-исихастов, поддержавших Паламу в его спорах с его оппонентами (первым из них был итальянский монах Варлаам, которого А. Ф. Лосев назвал «кантианцем 14-го века»), синергия была опытной реальностью – тем, что на практике происходило в «умном делании» афонских исихастов. Синергия, то есть – стяжание благодати Святого Духа – опытно переживалось монахами-подвижниками как вполне объективный факт. Например, в «Святогорском томосе» прямо говорится, «таинственные действования (энергии) Духа… действуют в живущих по Духу и обнаруживают себя деятельно, а не доказываются рассуждениями».
То есть, познать энергии Бога можно лишь в том случае, если ты и сам живешь «по Духу». Получается, что познать правду паламизма (а значит – и православия) можно только опытно, практически. Чтобы достичь синергии, встречи Бога и человека, нужно пройти путем аскетического делания. Одного интеллектуального усилия тут никак не достаточно. Действительно, как сказано в Нагорной проповеди, лишь чистые сердцем могут узреть Бога (Мф. 5,8).
Чтобы отстоять эту опытную правду монашеского «умного делания», и был введен в 14 веке паламитский догмат о неразличимом различии в Боге Его сущности и Его энергий. Этого требовали интересы главного дела христианства – спасения человека, которое не может быть объяснено рационально и разумно, потому что вера – выше любого человеческого знания, выше человеческого разума, и всего того, что он в принципе способен постичь. Как и остальные догматы он вводился вопреки получившим распространение рациональным представлениям, которые пытались толковать богословские проблемы преимущественно на основе разума.
Юрий Пущаев
Сайт Светланы Анатольевны Коппел-Ковтун
Оставить комментарий