Я - есть, это значит я не биоробот: вижу, слышу, созерцаю, воспринимаю то, что есть

Я - есть, это значит я не биоробот: вижу, слышу, созерцаю, воспринимаю то, что есть, а не грёзы.
Видеть порой - больно, потому не стоит смотреть на ближних, всматриваясь - высматривая. Кроме крайних обстоятельств, когда без этого не обойтись - не решить проблему, не пройти меж двух или трёх зол, не наладить то, что разладилось.
Видеть - это почти быть доктором, потому что видящий понимает откуда что берётся и знает как исправить искривлённое - если само искривлённое этого хочет.

Всматриваться в другого можно и должно только с целью разглядеть в нём Бога - Христа, чтобы любить Его в другом, чтобы содействовать Его торжеству.

- Скажите, что вы во мне видите, - обращается ко мне знакомая, искренне наверное желая в себе разобраться.
И я тут же слышу в себе ответ: неполезно это. И приходится объяснять.
Я вижу целое - и больное, и здоровое, и хорошее, и плохое, причём смотрю чисто, безоценочно. Зрение не даётся тому, кто жаждет судить. Но если я начну рассказывать, что вижу, цельность утратится. Человек услышит лишь то, что может услышать, что может сам увидеть и понять. Я не смогу передать ему своё зрение, и случится недоброе. Вот если бы от этого зависела жизнь или смерть, тогда можно было бы что-то главное сказать - оно бы назвалось тем самым главным - ответственным за беду, и само бы выказало пути исцеления. А ради праздного любопытства ни о чём таком рассказывать не стоит - опасно.
Это похоже на рассказ о настоящем стихотворении. Нельзя его объяснять - оно само себя объясняет, а если объяснять, возникает иллюзия понимания при полном его отсутствии. Это намного хуже непонимания.
Смотрение, созерцание - это практически поэзия. Созерцатель и есть поэт, поэт - это всегда созерцатель, или он не поэт, а просто рифмоплёт.