Дневник

Разделы

Жизнь можно заорганизовать до смерти. Но зачем?
Из страха перед жизнью, вероятно...

Люди, не имеющие внутреннего благоговения ни перед чем, не способные на высокие порывы и поступки, не верят тем, в ком видят их, ибо судят по себе. Всё высокое в других им кажется позой, кривлянием, и, говоря о своих циничных интересах, они видят себя честными, в отличие от тех, кто, на их взгляд, прикидывается.

Многие не действуют от избыточной осторожности. И, как только «высунутся» в мир с активной позицией, так и получат по носу. Действовать трудно, ошибки всякого рода неизбежны. Потому не действующие, не выходящие за пределы той или иной «колеи», так часто осуждают за промахи делающих. Но как только сами начнут активно действовать, идти, прокладывая новые пути, а не просто влачиться «за», то наломают дров гораздо больше. Не делать всегда проще и безопаснее, чем делать. Но становление - это действие, стать может только тот, кто рискнул «высунуться». Жизнь - это становление.

Почему романы?
Потому что романы затягивают в иную реальность. Обываетель не в силах жить в своей, ему нужна альтернативная - как побег от себя, как наркотик. Потому издателям интересны только романы. А ведь человека надо учить жить с собой, жить здесь (не по-обывательски). И не просто жить, но и действовать. Человека надо учить самостоятельно мыслить, задаваться сложными вопросами. Он ведь должен стать активным созидателем жизни, а не потребителем того, что предложат.

Когда маленький (мелочный, мелкий душой) человек делает большое добро, он надрывается из-за тщеславия и падает вместо того, чтобы взлететь.

Жизнь - это форма общения; самолюбие - форма убийства жизни. Единственный язык общения между живыми - жизнь, а жизнь - это любовь (что отдал, то - твоё; сумей отдать, имей, что отдать). Жизнь - это обмен жизнью.

Чтобы полюбить, надо понять, а чтобы понять, нужно потрудиться душой. Мы пренебрегаем друг другом, потому и не понимаем. Не понимаем, потому и не любим, а только судим, судим, судим... И, в конце концов, душевно убиваем.
И это ещё не самый страшный вариант межчеловеческих отношений. Самый безобидный, наверное.

* * *

Осуждение - сродни малому чародейству,  - говорил схиигумен Иероним из Санаксарского монастыря. У свт. Иоанна Златоуста есть мысль, что осуждающих надо благословлять. Если зло осуждения (своего или чужого) проникло внутрь, тут же каяться и просить Божье благословение. "Не ввери меня, Господи, человеческому предстательству". Это о том, что Господь один мудр, а люди склонны заблуждаться и осуждать.

Своебразным штампом с оттеном пошлости стала мысль о дарении звезд любимой. Понятное дело, пошляки дарят звёзды, чтобы не тратиться. Им проще подарить ничейное небо, полное звёзд, чем купить розы. Но низкое - лишь паразит, потому стоит поискать на глубине подлинное содержание этих слов.

А дело в том, что любой уважающий себя мужчина непременно дарит женщине звезду, молнию, искру - озарение. Любовь - это всегда озарение свыше, всегда - звезда. Мужчина действительно добывает звезду, если только он мужчина. Он высекает небесную искру из  природного естественного материала, как извлекают звук из скрипки. Это заметно даже на плотском уровне.

И ещё одна мысль по теме «Моцарт-Сальери».
Зависть - это внешнее чувство, т.е. оно не может прийти изнутри внутреннего события. Озарение роднит, соединяет людей, а зависть и злоба присуща тем, кто вне этого опыта, кто не вошёл, кто «за дверью». Может быть, зависть - это начальная степень «плача и скрежета зубов» внешних, о котором говорит Евангелист (Мтф. 8:11).

«Гений и злодейство - две вещи несовместные» (Пушкин, «Моцарт и Сальери»).  Почему? Потому что только «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Эти слова Христа о том, каковы условия  явления того феномена мысли и сознания, который можно назвать озарением или молнией (Гераклит), дуговой растяжкой (Мандельштам) и пр. То есть, если Моцарт был отравлен, то умер больше Сальери, чем Моцарт.

Я настолько интроверт, что почти юрод - слишком своеобычна, ибо живу насыщенной, активной, полной событий внутренней жизнью.  И ещё идиот - живу вне навязываемых извне социальных траекторий, штампов и предрассудков. Идиот в изначальном смысле этого древнегреческого слова («свой», «частное лицо», не представляющее никого, кроме лично себя), который хорошо раскрыл в своё время диакон Андрей Кураев*.

Но я совсем не одинока при этом. И дело не только в наличии семьи и немногих друзей, работы с людьми и постоянном общении с самыми разными, непохожими друг на друга до полного несовпадения и взаимного неприятия человеками. Важнее как раз та самая внутрення жизнь, которая соединяет всё и всех в некую единую ткань, в единый текст, дающий ключи к прочтению всего вокруг. В том числе  и книг великих, живших ранее или живущих ныне.

Более того, именно внутрення жизнь дарит мне друзей, в том числе великих, которые, ничего не зная обо мне, писали именно для меня (если верить Мамардашвили - а я ему верю, ибо сама это не раз переживала в опыте - как истину). И эти все друзья (через всеобщее культурное наследие) вплетают меня, как нить, в это самое полотно  во время общения с ними.

Отсутствие чувства одиночества - результат вплетённости (с-частье?), но при этом  мой дом, мой мир, прежде всего - внутри, я живу внутри, а не вовне, но совершенно не замкнута на себе. Внутри я живу той жизнью, которая хоть и сугубо внутрення,  наполняет и животворит всё вокруг.

---

*развернуть...

Когда читаю Платонова, в душе загорается огромное солнце, а грудь распирает от какого-то невероятно сильного, цельного чувства. Это ж сколько света и тепла, сколько жизни было в этом человеке-всечеловеке, если его тексты буквально светятся изнутри. Душа от них вспыхивает, возгорается, как фитиль от спички.

Кстати, в романе «Чевенгур» есть описание подобного переживания, что может свидетельствовать о том, что лично Платонову  это чувство знакомо. Он сам жил на свете таким, занявшим всё тело, Сердцем.

Вот этот фрагмент:

«Чепурный и шестеро с ним побежали вперед привычной цепью. Выстрел не повторялся, и, пробежав настолько, пока сердце, перечувствовав войну и революцию, не распухло до горла. Чепурный оглянулся на покинутый Чевенгур. В Чевенгуре горел огонь.

— Товарищи, стойте все сразу! — закричал Чепурный. — Нас обошли... Жеев, Кеша, давайте все сюда! Пиюся, бей всех напролом! Куда ты уехал? Ты видишь, я ослаб от коммунизма...

Чепурный не мог подняться с земли от тяжести налившегося кровью, занявшего все тело сердца; он лежал с наганом, худой и заболевший; шестеро большевиков стояли над ним с оружием и следили за степью, Чевенгуром и за упавшим товарищем.

— Не расставаться! — сказал Кеша. — Берите Японца на руки, и тронемся на Чевенгур — там наша власть, чего ради кидать бессемейного человека...

Большевики пошли на Чевенгур. Чепурного они несли недолго, потому что у него сердце скоро опало и стало на свое маленькое место».

И ещё один красноречивый фрагмент — тоже из «Чевенгура»,развернуть...

Время ставит нас перед ложным выбором: пресмыкать или пресмыкаться? 

Если распирает от желания втоптать кого-то в грязь, втопчи себя самого - и успокойся.

Сегодня, говоря о человеке, не понимают разницы между «показать глубинную суть человека» - т.е. лучшее и наиважнейшее в нём, и «выставить его напоказ», подставить, рассекретить - т.е. выставить худшее в нём и при этом малозначащее (не главное, а то, что в нём немощно). Вертится в голове статейка о Светлане Крючковой, известной актрисе, в которой журналист(ка) начинает свой материал с того, что оповещает о просьбе актрисы (согласившейся, заметим, на интервью, а могла бы не соглашаться) не фотографировать снизу, чтобы не было двойного подбородка. Понимаете о чем я?
Это ведь рабочий момент, об этом и говорить как-то глупо - фотограф сам должен это знать и соблюдать. Это как чистить зубы или умываться - на бытовом уровне. И это выносится на публику. Зачем? Просто постаревшая и располневшая актриса в этом немощна и боится чтоб не вышло дурного фото.
Какая низость писать об этом! Прошло много лет с тех пор, как мне попалась на глаза эта статейка (я её даже не читала - так было неприятно начало), а я снова и снова возвращаюсь к этой мысли - нельзя так поступать по отношению к другому человеку. Это не выставление напоказ человеческих пороков ради их преодоления, не правдолюбство, а просто дикая пошлость.
Я бы назвала это неуважением к личному пространству другого человека. Нечто схожее происходит и когда личную переписку кто-то начинает делать публичной, пересылает, к примеру, без ведома другого посторонним лицам и т.д. и т.п. Это всё - банальное хамство, которое мыслит о себе как оразвернуть...

Затоптать человека легко. Но надо перестать быть человеком, чтобы начать топтать другого человека.

Человек намеревается схватить Бога, но то, что при этом оказывается в его руках — всегда не Бог, а что-то другое. Однако человек обожествляет всё, чего нахватался, и создаёт идола, который заслоняет собой и Бога, и другого человека, и реальность, и познание реальности. Человек создает кумиров, намереваясь присвоить себе Бога.

И только если Бог захочет, Он распускается в человеке живым и прекрасным цветком. Это случается с теми, кто любит Бога и служит Ему, но не присваивает Его себе, как вещь. Бог присваивается Сам, кому хочет и когда хочет.

Единственно законный (в смысле возможный) способ «присваивать Бога» - дарить Его другому.

ВОПРОС-ОТВЕТ:

Вопрос: Невозможно любить того о ком не имеешь ни малейшего понятия. Ни один человек не знает что есть Бог. Человек не может создать себе такое представление, поскольку Бог трансцендентен. И служить тому кого не знаешь тоже невозможно. Есть лишь односторонняя любовь Бога к человеку и кому Бог хочет открыть. Без божественного откровения человек слеп и немощен. Но не всё так плохо. С человека достаточно любить другого человека и другие творения, оказывать им честь и уважение, как любимым творениям Бога.

Мой ответ: Мне нравится пример с лентой Мёбиуса. Один умный человек приводит  её в пример, когда говорит о внутреннем и внешнем для нас, в том смысле, что у ленты Мёбиуса внутренняя сторона и внешняя - одно, мол, и у нас так же может быть. Остроумно и, главное, верно. С трансцендентностью тоже не так всё просто, какразвернуть...

Культура (всё по-настоящему ценное в ней) похожа на нераспустившийся цветок, который распускается внутри человека, но не в каждом и только при наличие некоторых внутренних условий. Одно из главных условий — бескорыстная жажда истины, любовь к прекрасному. Цветок нельзя заставить силой распуститься, можно его только сломать силой, повыдёргивать лепестки. Можно возненавидеть его, за то, что не подчиняется мне и не раскрывается по моему требованию. Цветок распускается внутри человека сам как награда за чуткое вслушивание и всматривание, награда за верность и преданность цветку, которая возможна лишь при самоотвержении.

При этом важно понимать, что разговор не о культурной дрессуре, а именно о жизни культуры внутри человека, о живом чувстве и живой мысли.

Человек-зверь почти сразу же переходит в стадию человек-дьявол: актуальный или потенциальный. Находясь на стадии животного, надо стремиться вверх, потому что вниз сносит автоматически.

Даже чтобы стоять на месте, надо активно двигаться вверх, а чтобы подниматься и расти, надо постоянно, долго и настойчиво, стремиться  снова и снова за свои пределы - ввысь.

«Сделайте прямыми пути Господу» — это значит возжелайте Господа всем сердцем и всем помышлением, возжелайте истину. Жажда сердца — это причина действовать в нас Господу. Необходимо волевое усилие — жажда сердца. Если бы не стало равнодушия, мир стал бы другим.

Всё чаще думаю о том, что гуманизм — это хорошо, если подходить к нему правильно, без перегибов, особенно хорошо во времена дегуманизации общества. Он ведь, по большому счету, говорит о том, что Бог не только где-то там, но и здесь, в человеке. Без этого понимания якобы ради Бога можно снова и снова убивать Бога — в ближнем (что сейчас и происходит на всех уровнях).

То есть сегодня надо не клеймить гуманизм с высоких церковных трибун, а рождать новый — некривой, христианский (христоцентричный). Иначе получается игра на стороне сатанинских, беcчеловечных сил и так распоясавшихся в мире.