Камертон вкуса

Вкус хлеба, вкус к хорошей жизни, эстетический вкус, духовный, вкус яблока — того самого, символического... Вкусовщина?  Пища для ума, и пища для тела. «Я его не перевариваю». Вино жизни. Пища души и духовная трапеза. Нектар богов и нектар растений. Сок жизни и сок апельсиновый... Как велик разброс смыслов! Вкусовой диапазон очень многогранен, как и смысловой.
Вкус Бога и вкус банана... Вкус земной и вкус небесный; вкус земли и вкус неба. Причём у каждого, вероятно, свой собственный, неповторимый вкус. Вкус Адама или Евы в раю привёл к тому, что они вкусили плод Древа познания Добра и Зла, за что были изгнаны из рая? Вкус — это серьёзно...

* * *

У каждого из нас своё маленькое целомудрие — окошко в настоящее, большое. Кто-то не гневлив, кто-то не завистлив, кто-то не осуждает грешника, а жалеет, кто-то прощает обиды, кто-то щедро делится с неимущими, кто-то скромен, кто-то носит в груди благодарное сердце... Наше маленькое целомудрие даёт нам возможность ощутить вкус целомудрия как такового — иначе как мы сможем полюбить его? Как возжелаем целомудрия большого? Наше маленькое целомудрие — всегда лишь дар Бога, а вовсе не наша заслуга (кичиться нечем). Оно — зов Его, приглашение в Радость жизни по Богу. Кто услышит зов, кто вкусит малую радость, тот имеет надежду на большее, ибо верная жажда ведёт его по жизни.

* * *

Целый человек во Христе живёт, потому что нигде больше не помещается. Всюду он может присутствовать лишь отчасти, а стоять в полный рост — большая отрада для всякого человека. Стоять в полный рост  — это красиво.
Полнота взыскует полноту. Моя  приобщённость к полноте взыскует Целое  — т.е. Христа, и пока не найдёт, не успокаивается. Вкусивший Христа, ищет Его снова и снова, чтобы снова и снова вкушать, врастать в полноту и жить вполне.

* * *

Если украл нищий или голодный, трудно винить его за это — он спасался, как мог. И Бог за такую кражу вряд ли прогневается — всё зависит от духовного возраста человека (у взрослого — спросит, а у младенца — нет). Если украл бедный, а не нищий, вопросы к нему уже возникают: почему не воздержался? чего боялся больше, чем греха? И всё же бедному украсть может быть простительно — он тоже спасается от какой-то своей беды, хоть и не всегда. Зло — это привычка красть, поработившая душу; такой действует не бедственного случая ради, а страсти ради. И это верно как для богатых, так и для бедных.
Однако если крадёт богатый, да ещё крадёт у бедного, да ещё систематически крадёт, — это, конечно, уже преступление перед совестью (для тех, у кого она есть). Но и богатый может решать какие-то свои большие проблемы  — у него могут быть свои объективные причины для воровства, когда не страсти ради, а случая ради. С той поправкой, что богатым он стал не потому, что воровал, а таким родился. Хотя редко кому богатство достаётся даром, чаще — тем или иным видом воровства.
Человеку всегда чего-то хочется, что-то ему нужно, и не всегда он это осознаёт в себе — иногда действует бессознательно (оно само в нём действует). Откуда в нас такое бессознательное воровство? Вероятно, это ещё животное в нас не умеет наблюдать происходящее в себе и влечётся своими хотелками, не осознавая этого. Бессознательно, как зверёк: хочет и берёт. Или, что намного лучше — нуждается и берёт, когда видит то, в чём нуждается. Не заморачиваясь чуждыми пока «можно» и «нельзя».
В этой связи вспоминается матушка Алипия, которая, будучи голодной, не брала даже яблоко с дерева в монастырском саду. Казалось бы, что тут такого? Голодому — можно. Но она о другом может так и рассудила бы, только не о себе. Как не вспомнить голодного Христа в пустыне, который мог в хлеба превратить камни, но не делал этого. Воистину Христово величие жило в св. Алипии, раз она могла быть настолько нравственно чистой.

* * *

Пока одни люди выращивают свои и чужие души, другие отращивают себе «зубы и когти».  Себе и в том смысле, что многие другие становятся лишь частью их «когтей» (и/или пищей — другое не предполагается). В драке каждый будет пользоваться тем, что у него выросло, потому первым не стоит забывать о неизбежности драки — не умозрительной только, не интеллектуальной драки, а низкой и подлой драки (вторые и так помнят).

* * *

Одни, другие... Но есть и третьи, которые высиживают себе тёплое местечко. Они выжидают кто победит, чтобы примкнуть к сильнейшему. Они, как правило, и становятся «когтями» хищников,  заблаговременно чуя силу в их безграничной злобе и подчиняясь этой силе без сопротивления.
Четвертые — просто выращивают тела и становятся орудием в руках первых, вторых или третьих.

* * *

Едят только пищу — не когти, не яды. Как много граней у слова «пища»! Христос — пища, без которой люди легко становятся людоедами. Жертва — пища. Означает ли это, что христианство про то, что надо встать в позу жертвы? Не думаю. Скорее, наоборот. Но это такое «наоборот», которое может вместиться только в голове нового (не ветхого!) человека. Воины Христовы — это о другом, совсем о другом (кому надо — понимает).

* * *

По большому счёту всё в нас — дело вкуса. Но вкус не только в том что есть и чего не есть (Адаму с Евой в раю не хватило вкуса, чтобы исполнить послушание Богу и не сорвать запретный плод), но и в том как это делать или не делать. И, странное дело, с этой точки зрения все мы в большинстве своём страдаем безвкусицей. И ярые поборники вкуса, возможно, более других. У кого-то нет вкуса к духовной жизни, у кого к светской, кто-то мастер выбирать наряды и яства, но кичится своим умением, а кичение — это всегда дурной вкус. И сколь безвкусен богатей, в том числе духовный, который желает владеть всем сам, которому нет дела до страданий, которые он причиняет другому.
Миром правит безвкусица, овладевшая вкусом к чему-то одному и мнящая себя иконой вкуса, претендующая на право диктовать вкусы другим. Нет, икона — Христос, и любящий Его врастает постепенно во все возможные красоты, овладевает собой во Христе и обретает подлинный вкус к жизни, состоящий из множества других измерений хорошего вкуса: нравственного, эстетического, духовного, бытийного...

* * *

Хороший вкус обретается во Христе и Христом, сам по себе Адам не обладает вполне хорошим вкусом — только в послушании Христу (такова природа человека). Христос — камертон вкуса. Потому непослушание Богу привело первых людей к поеданию того, что съесть было признаком дурного вкуса. И, возможно, не более того. Но и принятие Антихриста — это тоже всего лишь дурновкусие. Сладчайший Иисус отвергнут ради горчайшего Антихриста. Не умом, возможно, но именно сущностью своей мы, как ветхие Адам и Ева, не различаем вкусное и невкусное, подлинное и ложное, святое и духовно прогнившее.

* * *

Прекрасное — наше всё, а вовсе не правильное, важное, должное, нужное, удобное, выгодное... Если выбросить из себя всё некрасивое (а это можно сделать только во имя прекрасного, ради прекрасного, вкус которого знаком — в приобщении, не иначе), мы станем богами посреди цветущего рая.
Дурной вкус — причина дурной жизни.

* * *

Видит ли природа красоту? Свою собственную красоту видит ли природа? Глазами человека (а он тоже - природа, но не только; человек больше: его природа в том, чтобы выходить за рамки природы) видит, да, а своими собственными? Красива ли шубка у лисы — для лисы? Различает ли лиса эту самую шубку на себе или воспринимает себя как нечто целое и неделимое? И вообще она воспринимает как-то себя или просто есть? Рефлексии у животных нет, а что есть? Все твари — Божьи, и все Им живут, а значит находятся в некоем общении. Каком?
Что думает о своём хвосте павлин, когда раскрывает его? Самец райской птички, выплясывающий перед самочкой, видит ли её красоту? А свою собственную?
Человек способен видеть красоту вполне - когда он человек, потому что Бог сотворил его таким. Свидетелем красоты мира. Другом красоте мира. Защитником красоты мира. И потребителем, да, но потребителем благодарным. Благодарность и рождается из этого чувства приобщённости к красоте. Способность видеть красоту и есть человеческое качество (эстетическое в нас - главное), только видеть красоту можно по-разному. От видения зависит и отношение к красоте, отношение к себе как созерцателю красоты.
Видит ли робот красоту? В состоянии ли он понять её? Что такое красота, которую не может понять ни робот, ни алгоритмизованный технологиями человек? Красота - это божественное в нас. А божественное надо воспринимать богом в себе, чтобы видеть вполне, а не отчасти.

* * *

Для сердца ограда - Господь, других нет.  Вкус Бога, ощущаемый изнутри - камертон. Голос Пастыря, зовущий овец, слышит тот, кто знает вкус Бога. И антихриста выберут люди или Христа зависит от вкуса (рациональному уму не по силам сделать правильный выбор). В этом, возможно, предельный смысл эстетики.

* * *

Вкус — это что-то очень личное, сколько бы человек не описывал свои ощущения от выпитого стакана сока или воды, какие эпитететы ни использовал бы, никто и никогда не сможет ощутить то, что он ощутил. Верно это, вероятно, и когда речь идёт о вкусе Бога. Вкусивший Бога цепляется за Бога этим своим вкусом, ведь важно не перепутать, не обмануться, растягивая жизнь и вкус во времени. Чем утончённее вкус, тем больше граней его человек в состоянии переживать (пережевывать), тем больше ощущений в душе, тем острее переживания, тем крепче память.

Дневники 12 сентября 2019; 20 - 21, 31 марта, 26 мая 2021