Лоза

Христианин — это человек, изменивший место своего стояния внутри

Виноват ли грешник, что грешит? И да, и нет. Но вина его не в психологических установках, прежде всего, а в той почве, из которой они произрастают. Где растёт человек, такие установки в нём и водятся - как рыба в водоёме. Чтобы быть Христовыми, надо расти на Христе - быть Его ветвью. Эти слова надо понимать буквально, а не как речевой оборот или красивый образ.

Под дулом взгляда лгущего немею...

Под дулом взгляда лгущего немею —
я пошлости не знаю что сказать.
Пред ужасом безликим цепенею —
всегда готов он небо растерзать.

О, эти муки жизни среди ада,
о, эти слёзы, скомканные наспех!
Я каждому, кто не убийца, рада,
и пусть за это поднимают на смех

меня убийцы. Смейтесь, коль охота —
пока смеётесь, убивать не в силах.
И каждый, кто судьбой совсем измотан,
быть может, отойдёт без вас в могилу.

Пепел

Если кто-то меня поёт, тогда я — песня;
если кто-то ко мне идёт, тогда мы — вместе.
Если в пении небеса души хранимы Небом,
станет зовом дорог немых небесный пепел.

Все огни озаряют стражей — сияют лики,
освещаются тьмой пожарищ судьбы великих.
Будет ропот, и вой — не песня: беда стучится,
превращая в морды зверя слепые лица.

Не отыщется даль глазами...

Где-то стелется туман, плачут вороны...

Где-то стелется туман, плачут вороны —
разлетается рассвет во все стороны.
Соберём ли? Не скажу — темень адская,
пальцы пальцами держу: память братская.

Настарались неспроста — долго портили
всё, что жизнью проросло: фигой скорчились.
И кому? Самим себе! Жалость жалкая
быть не деревом живым — просто палкой.

Райская птичка пела на ветке...

Райская птичка пела на ветке,
когда увидала Христовы руки,
открывшиеся навстречу муке,
и замолчала в недоумении.
Как же возможно в разлуке с небом 
петь? Даже плакать ужасно трудно —
слишком мертво, слишком иудно.
Райская птичка пела на ветке,
когда увидала Христовы муки —
Кресту поклонялись райские звуки
и стоны природы, стоны Зова:
каждая песнь прижималась к Слову...

Лютый дракон, ищи своего Георгия!

Лютый дракон, ищи своего Георгия!
Он побеждает всегда, хоть и не сразу.
Если падёт один, придёт другой —
у нас хватит святых на всех твоих драконов.

Торжество твоё — временно, можешь в него не верить,
как не веришь в любовь. Георгий придёт, я знаю.
Имя его — птица, что летит над преградами,
сила его — священная кровь рассветов.

На закате дня желательно помнить о солнце,
которое утром придёт, как будто навечно,
но не память моя возводит на небо звёзды
и не совесть твоя, сгоревшая прежде ада...

Далеко ли до Гефсимании Всечеловека?

...Итак, в нас один неразделившийся Христос: телесный, душевный, духовный.... и социальный. Христос в нас — это ещё и социальный Христос. И сейчас происходит именно над социальным Христом надругательство, которого мы словно не замечаем.Судьба исторического Христа — Икона судьбы Христа социального, привычно именуемого в нашей традиции Всечеловеком. Всечеловек — это Христос в нас (в нас, а не во мне!)...

О Блоке. Так выглядит поэтическое сораспятие Христу

— О каком ребенке идет речь? — спросила приятельница.
— Возможно, это Христос в нас, — ответила я. 
Образ Христа у Царских врат, сердечный Христос самого Блока — они, вероятно, встретились в Блоке во время пения девушки. И случилось восхождение Блока, переживание трагедии (Цусимское сражение2, гибель моряков) как личного горя во Христе... 
 

Умеете ли вы быть человеком?

Умеете ли вы быть человеком? Сразу хочется сказать «нет!» — учусь, пытаюсь, стремлюсь быть, но не умею, конечно. Ставшее уже классическим «Человеком нельзя быть, им можно только делаться» Ухтомского — тому подтверждение. Да и каждому разумному, вменяемому человеку ясно, что если Сам Бог стал во Христе человеком, то человек длится вечно и бесконечно. Человек вечен и бесконечен, потому что Христос стал одним из нас. Но зададимся более конкретным вопросом: в чём заключается умение быть человеком?...

Пища богов — стихи

Пища богов  — стихи, поэзия. Нектар  — это и есть поэзия. Слова внутри полны этим божественным нектаром, который собирают поэты, словно пчёлы, для своих творений. Чтобы прочесть стихотворение, надо впитывать в себя нектар Слова, а не считывать внешние слова. Внешнее  — лишь упаковка...

Собери в ладошку слёзы и грёзы...

Собери в ладошку слёзы и грёзы,
словно бусину к бусине  — будут бусы.
Нарядись виноградом  — Божии лозы
предлагают ткани на разные вкусы.
Опрометчиво думать, что всё уж спето,
раз вино поспело и тучи-думы
затянули туже одежды лета,
услыхав осенний напев угрюмый.
Собери в дорогу неволю будней,
пусть они устанут и будут сыты.
Судьбам повзрослевшим полёт нетруден,
даже если пледом полнеба скрыто.

Я гляжу на тебя розами...

Я гляжу на тебя розами:
так цвести как ты — наслаждение.
Я гляжу на тебя грозами:
всем продрогшим ты — утешение.
Погляжу на тебя ветрами
да тоски немой километрами,
чтоб услышать голос твой: «Элохим»
и остаться эхом надолго с ним.
Вторит голос мой небесам твоим,
наслаждаясь именем «Элохим».

Христианин - это не человек своей толпы, а Христов человек

В этом мире не бывает толпы, идущей в рай, даже если эта толпа марширует с иконами и крестами. Каждый, кто ищет такую топу, заблуждается и оказывается в плену своих иллюзий. В конечном итоге дьявол соберёт все возможные толпы под свои знамёна, в том числе марширующих с иконами и крестами - они-то и будут, вероятно, убивать святых, думая что тем служат Богу. Потому христианам важно не превращаться в толпу с какими-то СВОИМИ интересами, несмотря на то, что именно в это состояние всех гонят политтехнологи. Христианин - это не человек своей толпы, своей тусовки, а Христов человек.

Так вытоптать чужого сердца землю...

Так вытоптать чужого сердца землю
способен лишь ослепший человек —
ад производится глупцом издревле,
он плод и вопль, он смрадный пот калек.

Ободранные лозы винограда
стоят пред небом — ждут последний суд.
Путь листьев ветром верно предугадан —
они толпе свои дары несут.

Распад, разрыв, раздоры разрушений —
процесс пошёл, их не остановить.
Гниёт листва, гниёт без сокрушений,
терзая тленом Ариадны нить.

Тайна становления богом

Человек смертен потому, что не выбирает бессмертие, т.е. Бога. А что значит выбрать Бога не на словах, а на деле? Как минимум, надо перестать желать урвать что-то только для себя. Все мы делаем это - заботимся о себе, о своей безопасности, и потому хотим хорошее и лучшее присвоить себе, и желательно так, чтобы ТОЛЬКО себе - это повышает статусность. Богу это несвойственно. Бог - богат и щедро делится всем, что имеет, Он может потому и богат, что не присваивает ТОЛЬКО себе ничего. Другое дело, что взять у Бога божье можно только богоподобием своим - т.е. не всем дано взять то, что даёт Бог (но всем дана возможность стать такими)...

Как ласточка

Взлетая, падаю и падая, взлетаю — 
таков закон, придуманный не нами.
Дорога — словно лестница витая,
пропитанная мужеством и снами.

Как ласточка, в падении взлетаю,
как облачко дождливое, рыдаю.
В падении под небом вырастаю
и постигаю сердцем свою стаю.

Нет способа удачней стать другим,
чем покаяние: слезой взлетаю,
чтоб стать святому другом дорогим —
витая лестница к другому кольцевая...

Если вводят тебя в тень...

Если вводят тебя в тень
те, кто должен вести в день,
значит, эти — уже не те,
сам ищи в темноте ступень.

Сам! И верь лишь тому, кто верен,
кто, как Бог, открывает двери
не богатым, а странно-нищим,
кто, как Бог, стал для бедных пищей.

Верным будь — Бог своих найдёт
прежде, чем сей мир отойдёт.

Нет никаких приличий...

Нет никаких приличий, знаешь, нет!
Приличия — для тех, кто неприличен,
кто заменил приличием обет
быть любящим, живым — и тем обычен.
Все нормы — в клочья,
если льётся жизнь,
как кровь из ран
и как слова из Бога.
Душа — разборчивая недотрога —
бежит условностей, взмывая ввысь,
законы Неба если в ней зажглись.

На ладошке — солнечный лучик...

На ладошке — солнечный лучик,
протяну его — не пугайся:
он не жжёт ладони, приручен;
вместе с ним за здешних сражайся.

Если тьма похитит — не бойся:
мрак его боится и струсит.
Просто песней утренней пойся
посреди тревожащих русел.

У мёртвых не просят...

У мёртвых не просят какой-нибудь жизни, какой-нибудь веры,
у мёртвых не сыщется то, что заведомо здешнее.
У них только мысль, что умеет сквозить сквозь барьеры,
и то, что светилось — что было хоть капельку вешнее.

Цветок

Наперекор тебе, наперекор всему
во мне цветёт цветок, и я его приму
как щедрый дар небес и мой сладчайший миг —
всеаромат цветов меня вполне настиг.

Ваша стена развернулась во мне как преграда...

С.М.
Ваша стена развернулась во мне как преграда —
зря. Я всегда залетевшему лучику рада. 
Есть ведь лучи и по разные стороны солнца —
незачем им затуманивать Божье оконце.
​​​​​​​Ложный призыв, принуждающий быть через силу? —
нет в нём путей. Но я тропочку нам воскресила...